Опасная профессия

Я объяснил Стилу, что Хейг как бывший генерал не понимает самого предмета дискуссии. Микотоксины, я это знаю еще из учебников ботаники и биохимии растений, образуются низшими грибами, и, например, пенициллин и другие антибиотики тоже относятся к микотоксинам. Некоторые роды этих грибов, особенно фузариум, паразитирующие на злаках, хлопке и вообще на растительных остатках, образуют более токсичные соединения, которые можно обнаружить, например, в гнилом картофеле и в других овощах или при хранении зерна в сырых помещениях. Ими можно и отравиться, но лишь в том случае, если съешь испорченный продукт. Все такие микотоксины не могут не присутствовать в субтропиках Юго-Восточной Азии, их споры всегда есть в почве. Это сложные органические соединения, антибактериальные по эволюционному происхождению, и в природных средах они быстро распадаются. Для человека они обладают значительно меньшей токсичностью, чем токсины в некоторых видах высших грибов, растущих в лесу, которые появились в процессе эволюции именно как защита от поедания животными. Я попросил Стила в случае ссылки на меня в его статье сказать, что основная специализация Жореса Медведева – биохимия растений. Он об этом не знал. На следующий день, купив кроме The Guardian и другие газеты, я обнаружил, что комментарии британских токсикологов, к которым обращались за объяснениями журналисты, были не менее скептическими, чем мои. Британское агентство химической защиты имело, однако, сведения о том, что упомянутые Хейгом микотоксины относятся к группе трихотеценов, нередко обнаруживаемых в заплесневелой муке или в зерне с повышенной влажностью и при плохом хранении. На больших хлебозаводах муку, особенно импортную, иногда тестировали на присутствие микотоксинов. Отравления от заплесневелых продуктов не приводили обычно к летальному исходу. Самым сильным считался Т-2-микотоксин, но летальная для человека доза в расчете на чистое вещество измерялась десятками миллиграммов, что исключало эффективность распыления его в аэрозольной форме с самолетов.

Газета International Herald Tribune, которую я получал по подписке, тоже сообщала на первой полосе о выступлении Хейга. Но одновременной сенсацией оказались и массовые демонстрации в Западном Берлине против американской политики.

Заявление госсекретаря США в сентябре не получило, даже в США, немедленного подробного разъяснения. Журнал Science в редакционной статье отнесся к обвинениям скептически, назвав их «преждевременными» (2 октября, с. 34). Однако в ноябре The Wall Street Journal в редакционных статьях трех последовательных номеров, посвященных желтому дождю, обвинил в этом военном преступлении СССР:

«Советский Союз уже давно вовлечен в разработку и производство химического и биологического оружия. Советы использовали химическое оружие в Йемене в 1960-е годы и используют в настоящее время в Камбодже, Лаосе и Афганистане… Доказательства этому убедительны» (3, 6, 13 ноября 1981).

Американским журналистам стало также известно, что «убедительные доказательства» были представлены американским биохимиком Честером Мирочей (Chester J. Mirocha), профессором патологии растений Университета Миннесоты, лаборатория которого была одной из нескольких, получивших на анализ «желтые пятна» на листьях растений, доставленных в США из Лаоса службой разведки Таиланда. Из шести пятен, впервые проанализированных в Миннесоте не химическими, а спектроскопическими методами, пять дали положительную качественную реакцию на трихотеценовые микотоксины. Химические методы анализа, или выделение самих токсинов, оказались невозможными из-за ничтожных количеств самого «желтого вещества» в высохших пятнах на листьях, доставленных из Лаоса. Проблема «желтого дождя» стала настолько сенсационной и загадочной, что службы химической защиты некоторых других стран начали тоже посылать своих экспертов в Лаос, Кампучию и Таиланд для независимых обследований пострадавших беженцев и местного населения и для сбора образцов желтых пятен, которые продолжали периодически появляться в районах поселений лаотянских хмонгов, чаще всего при тихой погоде и при отсутствии каких-либо налетов вьетнамских самолетов. Но желтые капли при безоблачной погоде явно падали с неба, прилипая к поверхности листьев, камней и к крышам домов. «Желтый дождь» существовал, это был не миф, а реальность.