Опасная профессия

Однако для Хрущева в то время главной проблемой был плохой урожай по всей стране. В 1963 году сильный неурожай привел к необходимости, впервые в истории СССР, закупок зерна в США и в других странах, вплоть до Австралии, причем с оплатой из золотого запаса. Повторение этого в 1964 году становилось угрозой для самого Хрущева. Проехав по стране, он решил, что необходима новая реорганизация. Написав проект доклада о перестройке всей сельскохозяйственной отрасли СССР, Хрущев уехал в Крым для осмотра импортных птицефабрик, а оттуда в Пицунду. Там у них с Микояном были дачи в реликтовом сосновом лесу на берегу Черного моря. Морской воздух, смешанный с испарениями хвои и смол, оказался целебной комбинацией, и правительственные дачи отгородили бетонным забором от остальных отдыхающих, захватив большую часть этого уникального леса-заповедника. В своем проекте Хрущев предлагал ликвидировать Министерство сельского хозяйства и заменить его двенадцатью Государственными комитетами по отраслям: животноводству, птицеводству, производству зерна, по техническим культурам, химизации и т. д. Проект был разослан не только членам Президиума ЦК КПСС, но и всем секретарям обкомов.

Я ожидал, что статья Ольшанского в «Сельской жизни» приведет к письмам и телефонным звонкам домой или в институт от генетиков и других ученых, готовых выступить в мою защиту. Но ни звонков, ни писем в первую неделю после моего возвращения не было. Лишь 5 сентября я обнаружил в почтовом ящике письмо без обратного адреса, отправленное, судя по штампу, из Рязани. Распечатав конверт, с удивлением и радостью обнаружил: от Солженицына.

«Многоуважаемый Жорес Александрович! – писал Александр Исаевич. – Этим летом я прочел Ваши “Очерки”. За много лет буквально не помню книги, которая так бы меня захватила и взволновала, как эта Ваша. Ее искренность, убедительность, простота, верность построения и верно выбранный тон – выше всяких похвал. О современности ее нечего и говорить. Я знаю, что многих читателей она очень волнует, хотя бы они были далеки от биологии… Ваша книга состоит из одних неопровержимостей, и тот суд, который приемчиками старого времени накликает Ольшанский, будь он широкий и гласный, – на его же голову и обрушится…»

В конце письма был и обратный адрес: г. Рязань, 1-й Касьяновский пер., 12, кв. 3.

Андрей Дмитриевич Сахаров

В начале сентября мне позвонил профессор Б. Л. Астауров, с которым я был хорошо знаком, и передал, что со мной хотел бы встретиться академик М. А. Леонтович. Леонтович был очень уважаемым физиком старшего поколения, специалистом в области радиофизики и физики плазмы. В 1964 году он возглавлял кафедру на физфаке МГУ. Как оказалось на следующий день, Леонтович просто должен был мне сообщить, что со мной хочет встретиться академик А. Д. Сахаров, который жил в одном с ним доме. Сахаров был взволнован статьей Ольшанского и хотел обсудить эту проблему. Поскольку как руководителю проектов по созданию водородной бомбы ему требовалось разрешение спецслужб на все контакты с людьми, не имеющими допуска к секретным работам, то договорились, что я приду в гости к Леонтовичу и уже от него зайду в соседнюю квартиру к Сахарову. Леонтович дал мне адрес и телефон Андрея Дмитриевича, и в назначенный день я приехал к их дому на такси. Какой-либо заметной охраны в подъезде не было.

Точную дату этого визита я сейчас не помню. В своих «Воспоминаниях», изданных в США в 1990 году издательством имени Чехова, сам Сахаров излагает по памяти этот визит неверно, перенеся его на конец июня:

«Через несколько дней (после Собрания АН СССР) ко мне домой пришел незнакомый мне раньше молодой биолог Жорес Медведев… Он попросил меня подробно повторить, по возможности точней, что именно я говорил, и всю обстановку. Все это он записал в блокнот для включения в его книгу…» (с. 316).