Опасная работа

Хотя за год в ирландских водах и добывают от 20 до 30 китов, нещадное истребление этих животных в прошлом столетии сильно сократило их численность, так что теперь в районе Гренландии обитает не больше нескольких сотен китов, под которыми я разумею китов настоящих, ибо малоценные полосатики, как я уже говорил, водятся здесь в изобилии. Трудно точно подсчитать численность животных, постоянно курсирующих по водным своим маршрутам среди гигантских ледяных полей, но тот факт, что китобоям во время их походов нередко попадается одна и та же особь, служит доказательством ограниченности количества китов в данном ареале. Помнится случай, когда китобоями был замечен кит, имевший характерную особенность – гигантский нарост на хвостовом плавнике. «На этого парня я ходил уже трижды, – сказал капитан, когда мы спустили боты. – В 61-м он от нас улизнул, в 67-м мы его зацепили, но гарпун его не удержал. В 76-м его спас туман. А сейчас готов биться об заклад, что мы его зацапаем». Про себя я подумал тогда, что мог бы биться об заклад, утверждая противоположное, и в предположении своем я оказался прав, ибо и по сей день, насколько я знаю, хвост этой скотины пенит арктические воды.

Никогда не забуду, как впервые увидел настоящего кита, и мое первое впечатление от этой встречи. Кит, которого заметили со смотровой площадки, находился у дальнего края небольшого ледяного поля, и, как только все мы высыпали на палубу, он нырнул. Нового его появления пришлось ждать минут десять, и я отвлекся: отвел глаза от места, где его видели, а взглянуть туда снова меня заставил дружное «ах» всех стоявших рядом. Взглянув, я увидел кита в воздухе. Хвост животного был завернут в кольцо, как это бывает у форели в прыжке, и каждый кусок сверкающего свинцово-серого его тела был виден совершенно отчетливо, так как находился над водой. Мое изумление не удивительно, но так же изумлен был и капитан, который за все тридцать его промысловых экспедиций ничего подобного не видал. Поймав кита, мы обнаружили, что тело его сплошь покрыто красными крабообразными паразитами размером с шиллинг, и решили, что именно они и раздражение кожи от них довели кита до приступа безумия. Представьте себе человека, у которого вместо пальцев с ногтями – плавники, в то время как спину его облюбовали блохи, и вы поймете, что должен был испытывать кит, и посочувствуете ему.

Когда «рыба», как называют и всегда будут называть кита китобои, поймана, судно ставят к нему бортом, после чего всю тушу, от головы до хвоста, закрепляют древним и весьма странным образом – так, чтобы каждую часть туши можно было приподнять и использовать максимально. Целая команда занимается пастью гиганта: забравшись внутрь, люди орудуют там топорами, вырубая ими десятифутовые пластины китового уса, в то время как другие, разместившись на спине кита, счищают острыми лопатами толстый слой жира, в который природа милостиво, как в шубу, укутала самого рослого из своих чад. Всего через несколько часов добыча размещена по соответствующим сусекам и красный ободранный остов с торчащими ребрами, тихо колышущийся рядом с судном, в тот же миг, как отпускают канаты, камнем идет на дно. Был случай, когда находившийся на спине животного матрос замешкался, и в момент, когда отпускали канаты, имел несчастье застрять ногой между китовых ребер. Через миллиарды лет, наверно, эти два скелета – кита и человека с ногой, засунутой киту между ребер, займут достойное место в экспозиции музея субтропической Гренландии или же станут удивлять собой студентов Анатомического института на Шпицбергене.

Но привлекает сюда не только промысел: околополярный этот край обладает обаянием, чарами, чью власть ощущает на себе каждый, кому удается сюда проникнуть. Как понимаю я того престарелого седого капитана китобойного судна, который, будучи при смерти, вдруг, шатаясь, неверными шагами зашагал из дома прочь, прямо, как был, в ночной рубашке, а найденный сиделками все бормотал, что он должен «пробиваться на север!». Точно так же повела себя и арктическая лисица, которую пытался приручить один мой приятель, – она вырвалась и убежала от него, а много месяцев спустя попалась в капкан смотрителя заповедника в Катнее. Она тоже «пробивалась на север», и кто объяснит, какой компас помогал ей держать туда путь? Север – это край первозданной чистоты, белых льдов и синих вод, край, где на тысячи миль кругом не видно человеческого жилья и ни один дымок не примешивается к свежему ветру, гуляющему по ледяным просторам. А еще здесь обитает романтика. Ты достигаешь здесь грани неведомого и в зобе каждой подстреленной тобой утки находишь камушки с берегов, не отмеченных ни на одной карте.

Капитаны китобойных судов утверждают, что дойти по полюса не так уж трудно. Конечно, часть их уверенности следует отнести за счет возбуждения от хорошей беседы за трубкой и стаканчиком горячительного, но нельзя не признать, что в высказываниях на эту тему они на редкость единодушны. Если коротко, идея их заключается в следующем: