Опасная шарада

Он любил Элисон Фокс. Теперь он мог больше не гнать от себя эту мысль, ибо теперь ему стало ясно, ослепительно ясно, что эта девушка достойна любви, и тот, кто сумеет завоевать ее сердце, станет самым счастливым из смертных.

И тут вдруг Марча поразила другая мысль, далеко не столь приятная и радостная. К несчастью, уж кому-кому, а ему этим счастливцем не быть. Она так долго боялась одного его имени, но потом все же открылась ему — а чем он ей ответил? Угрозами, оскорблениями и непристойным предложением! Сейчас Марч и сам не мог поверить, что он предложил ей стать его любовницей, да еще таким тоном, точно стоит ему щелкнуть пальцем — и она благодарно бросится навстречу этому более чем сомнительному счастью. А она еще говорила о дружбе! Господи, как Марч мечтал о дружбе с ней! Но и о чем-то гораздо большем, нежели простая дружба. Он хотел бы быть ей другом, возлюбленным, да что там возлюбленным — мужем! Его мысли унеслись в царство розовых грез, где по утрам волосы Элисон мягко струились по подушке рядом с ним, а вечерами, сидя вдвоем у огня, они потягивали благородное вино, отдыхая после долгой прогулки в Марчфорд-парке.

Марч открыл глаза, и поток грез оборвался. Надо смотреть на вещи реально. Ему с самого начала нечего было надеяться на нечто большее, нежели дружбу с Элисон, а теперь он сам убил и эту возможность. Девушка даже не сочла нужным сказать ему, что не нуждается в его презренном покровительстве, что леди Эдит никогда не выгонит ее. Она не дала ему ни малейшей возможности отречься от своих слов, сказать, что на самом деле у него нет никакого намерения вышвырнуть ее на улицу. Ведь даже если бы леди Эдит действовала согласно планам Марча, он все равно убедил бы ее не карать девушку столь жестоко. Сказать ли об этом Элисон? Поверит ли она ему? И что это изменит? Граф печально покачал головой и вдруг едва не задохнулся от неожиданного воспоминания. Что там Элисон говорила насчет Джека Кроуфорда? Он тоже предлагал ей стать его любовницей? Марч ощутил горечь во рту, но тут же понял, как это нелепо. Допустим, Джек оскорбил ее непристойным предложением, а как поступил он сам? И наверняка, если она отвергла одного, то и второму ответит тем же. Совершенно ясно, что ей так же противен Джек Кроуфорд, как и лорд Марчфорд. Господи, и кой черт дернул его тогда за язык?

Что же теперь делать? В первую очередь, конечно, извиниться. Возможно, ради леди Эдит Элисон согласится выслушать его. Он вернется на Ройял-крессент, поговорит с ней и тетей, принесет свои извинения и заверит в неизменной дружбе. А затем сообщит, что завтра же уезжает из Бата. Должно быть, он больше никогда не увидит Элисон Фокс. Подобная перспектива причинила Марчу сильнейшую боль, но граф подавил вздох — так будет лучше для всех.

А потом он вернется в Марчфорд-парк. Внезапно Марч понял, что до смерти устал от лондонской жизни и ее обязанностей: бесконечных раутов в душных залах, вежливых визитов, диктуемых светскими условностями, обязательных появлений на премьерах в театрах и опере. И от Френсис.

Марч вновь тяжело вздохнул. Хочешь не хочешь, а жениться в конце концов придется, поскольку другой, кроме него, наследник титула — какой-то хворый кузен из Индии, которого Марч никогда и в глаза не видел. Однако он сделает себе поблажку и сбежит от Френсис Милфорд. Их еще ничто не связывает, кроме преувеличенного чувства светского долга, которое и заставило его плясать вокруг нее. Нет уж, обойдемся без Френсис. В конце концов, разве мало каждый год дебютирует в свете свеженьких семнадцатилетних бутончиков? Один из них он и сорвет — хорошенькую наивную барышню, которая подарит ему долгожданного наследника, еще одного сынка «про запас», а потом оставит его в покое.

Выработав сей похвальный план действий, который не принес ему ничего, кроме глубочайшего уныния, Марч поднялся. Утреннее солнце было уже почти в зените и припекало вовсю, но это ничуть не радовало графа Марчфорда, нетвердыми шагами направлявшегося в Бат.

На Ройял-крессент солнечный свет весело струился в окна спальни Мэг. Девушка проснулась довольно поздно, и теперь полулежала в постели на груде подушек, потягивая бульон, который уговорила ее выпить Элисон. Сама Элисон сидела возле ее кровати.

— Мне уже гораздо лучше, — сообщила Мэг мученическим тоном. — Я еще немножко слаба, но, думаю, скоро все пройдет. А можно я съем что-нибудь? Я хочу сказать, что-нибудь стоящее, а не это варево. — Она недовольно кивнула на бульон.

— Попозже, — с улыбкой ответила Элисон. — Доктор велел днем давать тебе только бульон, а вечером сможешь немного перекусить.

Мэг откинулась на подушки и заявила, что в таком случае, пожалуй, вздремнет.

— Потому что я очень устала, — пояснила она.

Элисон взбила своей страдающей пациентке подушки, подоткнула одеяла и, забрав пустую тарелку и недопитый стакан ячменной воды, на цыпочках вышла из комнаты.