— То есть фанатам и журналистам показалось, что между вами пробежала искра…
— Показалось. Мы нормально общаемся, но ничего более.
— Целовалась ли ты когда-нибудь с лучшим другом или подругой?
Ответ убивает.
— Ну, целовалась. С другом, — выдает моя Бесстыжая.
Зверею с каждой секундой все больше.
— Впадала когда-нибудь в затяжную депрессию? Если да, то по какой причине?
— Впадала… Депрессия была связана с тем, что закончились отношения с моим молодым человеком. Я очень страдала.
— Правда ли, что не общаешься с отцом из-за того, что стала певицей?
— Отчасти.
Улавливаю промелькнувшую в глазах грусть. Знаю, как ей тяжело, но, к сожалению, холодная война с подполковником Харитоновым продолжается по сей день. Павел Петрович спит и видит, как бы засадить меня за решетку.
— Сейчас твое сердце занято?
— Занято навечно.
Ее слова срабатывают как противоядие от захлестнувшей меня ревности. Расслабляюсь. В груди разливается горячая патока.
Три дня не виделись. А все, о чем могу мечтать, это обнять ее покрепче и, утащив в постель, долго долго любить.
— Имеет ли к этому отношение один известный депутат? — ведущая провоцирует Сашку на откровенность, но у этой дурацкой игры заканчивается время. Однако трындычиха-Майя продолжает мучить девчонку. Выдает фразы, которые та должна закончить.
Мне запоминаются две. Про то, о чем сожалеет, и про идеального мужчину.
От собственной значимости, надуваюсь как индюк.
Зал битком. Публика разношерстная. Одиночки и пары. В основном, тут собралась молодежь, однако есть и женщины постарше.
Удивительно, все они поют вместе с Сашкой. Иногда даже чересчур громко, но Бесстыжая, как мне кажется, от этого только кайфует. Как собственно, и от самой сцены.
— Сейчас будет финальная, — подсказывает материализовавшаяся рядом со мной Шейхман.
Я в курсе. Рыжая всегда заканчивает выступление одним и тем же треком. И в отличие от присутствующих, я в теме. Он про наш первый секс, хоть и само это слово в тексте не встречается. У Сашки дар — писать красиво. Так заплела органично…
Иду к охраннику, забираю цветы. Огромный букет ромашковых хризантем, будь они неладны.
Возвращаюсь. Люди пялятся на меня с нескрываемым любопытством.
— Они точно знают, что делать? — уточняю у Шейхман.
— Мы все раздали. Траекторию я рассчитала.
Поправляю душащий меня воротник. Расстегиваю пару пуговиц.
— Пора. Сейчас выключат свет, — предупреждает Ира.
Киваю.
— Удачи, — впервые за два года знакомства хихикает она.
Иду по проходу. Обезумевшее сердце лупит по ребрам, как ненормальное.
Освещение тухнет. Все полностью.
Но нет. Ноги уверенно идут по направлению к сцене. Пальцы правой руки достают из кармана бархатистую на ощупь коробочку.
Я репетировал.
— У нас какая-то неполадка с осве… щением.
Она так громко выдыхает. Не ожидала…
Поворачиваюсь и мельком зацениваю образовавшуюся красоту. Из светящихся огоньков, которые держат зрители, складывается незатейливое «выходи за меня».
Иду к ней. Моя белая рубашка жестко меня палит, выделяя в темноте ярким пятном.
Сталкиваемся глазами, когда подхожу совсем близко.
Подаю руку, помогаю спуститься ко мне.
— Привет, — сдерживаю в себе желание обнять.
— Илья… — растерянно хлопает ресницами. Взволнованно смотрит то на меня, то на притихший зал.
— Ну че? Выйдешь за меня, Бесстыжая? — спрашиваю, завладев ее дрожащими пальчиками.
— Я…
Надеваю кольцо. Радуюсь, что село как влитое.
— Я…
Зал, быстро смекнувший, что к чему, неожиданно начинает скандировать «скажи да»
— По-моему, у тебя нет вариантов, Сань, — говорю серьезно, сильнее сжимая ее в объятиях.
— Конечно нет. Я согласна, — шепчет она в ответ, и глаза наполняются слезами.
Целую Сашку в губы. Обнимаю крепко и улыбаюсь как полудурок, пока зал визжит и ревет аплодисментами…
Глава 66. Девичник