Опасная тихоня

- У Бессараб, кстати, те же проблемы. Они, видно, и сошлись на этой почве. И это их сближение не пошло на пользу ни первой, ни второй, только, как говорится, все усугубило. Им бы больше общаться с нормальными людьми, а они устроили себе такой маленький филиал швейцарской клиники, мини-дурдом, если хотите. Надо полагать, в перерывах между репетициями они занимались самоанализом, с увлечением растравляя старые раны. А тут еще их достаточно нетрадиционные отношения, которые только все усложняли.

- Нетрадиционные отношения, - эхом повторила я, - это как?

- Скажем, они любили друг друга чуть больше, чем подразумевает под собой понятие женской дружбы.

"Они любили друг друга чуть больше..." В здание аэропорта они вошли обнявшись. Майя заботливо поддерживала Богаевскую и отгоняла от нее Вислоухова со своим микрофоном, а позади плелся импресарио с чемоданом на колесиках... Импресарио!

- А ее импресарио?..

- Он здорово нам помог, - кивнул Капитонов, - но где сейчас Богаевская, он не знает. Похоже, она исчезла ночью, как раз после вашего глупого звонка и того сообщения, что вы оставили на ее автоответчике.

- Ну вот, со всех сторон я виновата, - пробормотала я.

- А вы как считаете? - отпарировал Капитонов, впрочем, достаточно беззлобно. - Вам бы не помешало крепко подумать, прежде чем затевать такие игры.

- Еще бы, - задумчиво произнесла я. - В такие игры играют только тигры...

- Что-что? - не понял Капитонов. Но я так и не успела расшифровать свою глубокую мысль, потому что в наш разговор вмешалось какое-то резкое и отрывистое дребезжание. Капитонов пошарил рукой в кармане пиджака, и дребезжание прекратилось. А потом поднес к глазам небольшой плоский предмет. Пейджер, не сразу сообразила я.

Выражение лица Капитонова сразу стало озабоченным: дорого бы я дала, чтобы узнать, какое сообщение пришло к нему на пейджер. Затем он поднялся со стула и, застегивая пальто, объявил:

- Разговор наш не окончен. Подозреваю, что у вас за душой есть еще немало чего мне сказать. Да и у меня вам тоже. Сейчас у меня есть экстренное дело, но попозже я с вами свяжусь. Попрошу только до этого момента ничего не предпринимать. Надеюсь, это не очень обременительная просьба?

Я промолчала.

- Да, - он задумался, - если вдруг появится что-нибудь срочное, попробуйте найти меня по этому телефону. - И он сунул мне визитку, на которой были только его фамилия, имя, отчество и также номер телефона. И никаких намеков на ведомство, к которому он принадлежал.

Я проводила его до двери, а потом вернулась на диван. Теперь мне было так жарко, что я стащила свитер. Решив, что у меня температура, я сходила на кухню, нашла в аптечке градусник и сунула его под мышку. Когда минут через пять я на него посмотрела, ртуть замерла на отметке тридцать восемь и один. Хорошенькое дельце: ко всему прочему у меня еще и грипп, а может, и ангина. Надо бы наглотаться каких-нибудь антибиотиков и прилечь, а прежде поесть, если кусок в рот полезет. В общем, я только собралась пошарить в холодильнике на предмет обнаружения в нем чего-нибудь съедобного, распахнула дверцу и замерла: да ведь я знаю, где сейчас может быть Елена Богаевская!

***

Главная проблема была подобрать, что мне надеть, ведь красное пальто после соляной кислоты годилось разве что на то, чтобы исполнять роль половой тряпки. Еще его можно было бросить в прихожей и вытирать о него башмаки хоть до дырок в подошвах. Впрочем, я о нем ни минуты не жалела, напротив, была довольна, что одной проблемой в моей жизни стало меньше. А то бы и дальше тихо комплексовала по поводу его кумачового цвета, но упорно продолжала носить только для того, чтобы никто не заподозрил меня в неуверенности. Нет уж, что угодно, только не это.

Порывшись в стенном шкафу, я с тяжким вздохом остановила выбор на толстой куртке на синтепоне. Не совсем по погоде, учитывая нынешнюю оттепель, но если принять во внимание мою простуду, не так уж это и плохо. Подумав, я даже шапку надела, что случается со мной крайне редко. Кстати, натягивая ее перед зеркалом, я обратила внимание, что губы у меня пунцовые, а глаза лихорадочно блестят: тридцать восемь и один как-никак.

На улице было сыро и слякотно, и мои ноги разъезжались на раскисшем снегу. Еще и автобус пришлось ждать минут десять, и за это время я успела основательно продрогнуть, несмотря на толстую куртку и шапку. А когда он наконец подъехал, то был забит под завязку, так что мне пришлось довольствоваться уютным местечком на подножке. Просто чудо, что я добралась до своей цели в целости-сохранности, а не по частям. Правда, чувствовала я себя, мягко говоря, неважно и, пока поднялась на четвертый этаж, выдохлась, как при восхождении на Эверест. А потому, прежде чем нажать на звонок, я немного постояла, прижавшись лбом к двери, за которую так стремилась. К двери Ираиды Кирилловны Радомысловой.

- Иду, иду! - раздалось из глубины квартиры. И это вместо традиционного: "Кто там?"

Дверь распахнулась: я увидела, как возбуждение на лице Радомысловой уступает место разочарованию:

- Вы?

- Где Елена Богаевская?

- Что?!