Опасная улика

Петелина поняла, ради чего начальник ОВД добился разговора с ней через кабинет Харченко. Теперь, когда у его сотрудников или у самого подполковника Петрова возникнет «небольшая проблемка», он обязательно напомнит ей о своей уступке. Пресловутая корпоративная солидарность, будь она неладна!

– Спасибо. – Выразив благодарность, следователь дала понять, что принимает негласные условия. – Валеев далеко? Вы можете дать ему трубку?

– Да здесь он. Не в «обезьянник» же сажать капитана полиции. Хотя, может, и стоило для профилактики.

В трубке зашуршало. Телефон перешел из рук в руки. Елена услышала дыхание и знакомый голос:

– Это я.

Первым желанием Петелиной было спросить, как Марат себя чувствует, не пострадал ли он, но секундную слабость придавил образовавшийся в душе лед.

– Валеев, показания, полученные с помощью насилия, нельзя приобщить к делу. Ты все испортил!

– А ты?

Елена осеклась. Оба замолчали. Последовала пауза, которая тянулась несколько долгих минут. И каждый думал сейчас отнюдь не о глупой драке у стриптиз-клуба.

Елена поймала болезненно сочувствующий взгляд Харченко, положила трубку и молча покинула кабинет.

Юрий Григорьевич смотрел на закрывшуюся дверь и сожалел о том, что у него не конвейерное производство, где можно заменить людей роботами. Ему и поколениям будущих начальников следствия придется постоянно разгадывать душевные терзания не только преступников, но и тех, кто за ними охотится.

30

Подходя к магазину «Филателист», Лиза Малышко почувствовала нарастающую нервозность и замедлила шаг. В полседьмого вечера на Таганке было многолюдно. Люди заходили в кафе, спешили в театр, многочисленными ручейками тянулись к метро.

Время самое подходящее, успокаивала себя Лиза. Сейчас она спустится в полуподвальный магазин, обменяет марки на деньги и затеряется в людском потоке, чтобы незаметно оказаться на набережной Яузы, где ее ждет таксист. А дальше – Казанский вокзал и – прощай дорогой, но неудобный для жизни город, где каждый сам за себя.

Привычный звон колокольчика известил владельца магазина о посетителе. На этот раз Вениамин Романович Лисицын встретил девушку учтивой улыбкой.

– Добрый вечер! Рад снова вас видеть.

– Вы приготовили деньги? – с порога спросила Лиза, крепко держась за сумочку.

– Слово коллекционера! – Вениамин Романович продемонстрировал готовность выдвинуть ящик. – Позвольте еще раз взглянуть на товар.

Лиза положила конверт на прилавок, прижав его ладошкой. По дороге сюда она настроилась на то, чтобы быть предельно внимательной и не дать себя облапошить.

– Сначала деньги! – потребовала девушка.

– Э… Простите, барышня, не знаю вашего имени.

– Лиза! – Имя произнес господин с тонкими усиками и бакенбардами, неожиданно появившийся из внутреннего кабинета.

Это был Тармо Кильп, которого владелец магазина предупредил о поступившем ему предложении. Кончиком трости, из которого торчали два заостренных стальных штырька, эстонец прижал руку девушки к конверту и заглянул ей в глаза:

– Или я что-то напутал?

Обескураженная Лиза испуганно смотрела на Кильпа. Тот, напротив, чувствовал себя превосходно.

– Как-то ты показывала мне родинку на ноге на уровне мини-юбки. Я ее хорошо запомнил.

Эстонец вышел из-за прилавка, продолжая удерживать тростью руку девушки. Как только он подошел к ней вплотную, его лицо ожесточилось.

– Ты думала меня обмануть, жалкая потаскуха! Просчиталась. Теперь ты ничего не получишь за эти марки.

В этот момент дверь в магазин распахнулась и у прилавка оказался адвокат Денис Гомельский. Он услышал последнюю фразу, и его колючий взгляд впился в эстонца.

– Кажется, я вовремя, – самоуверенно заявил Гомельский.

Тармо Кильп мгновенно оценил изменившуюся обстановку и недобро покосился на владельца магазина:

– Нехорошо, Вениамин.

– Меня пытали, – загнусавил съежившийся Лисицын.

– Ты кто? – спросил Кильп Гомельского.

– Адвокат, уполномоченный вернуть владельцу украденную собственность. – Гомельский протянул руку к конверту. – Разрешите?

– Магазин закрыт, господин адвокат. Прошу покинуть помещение, – парировал невозмутимый эстонец.

– Я вижу, на добровольную выдачу краденого рассчитывать не приходится.

– Вали отсюда!

– Ну что ж.

Гомельский отступил в сторону и нажал вызов на телефоне. Спустя пару секунд в магазин ворвался Алекс Баюкин. Гомельский кивком указал на Кильпа:

– Он мне мешает.

Алекс увидел перед собой шестидесятилетнего противника и ухмыльнулся:

– Да я тебя, дядя…

Его кулак готов был обрушиться на дряхлого эстонца, но тут произошло невообразимое. Глаза Кильпа сверкнули гневом. Он принял позу фехтовальщика и ткнул тростью Баюкина в грудь. Алекс задергался, как от удара током, и свалился без чувств. В следующее мгновение раздвоенное острие трости вжалось под кадык Гомельского.

– Четыре миллиона вольт, – предупредил Кильп. – Твоего цепного пса спасла куртка, а тебя… Не дергайся и будешь жить.