Опасная встреча

Он внимательно следил за ней, подмечая каждое изменения, каждую деталь этого хрупкого образа. Ее лицо расслабилось, уголки губ, этих потрясающих губ, которые не давали ему покоя, чуть приподнялись, словно в улыбке.

— Египет самое развитое и богатое царство древнего мира. По крайней мере, на мой взгляд.

Габби медленно выпрямился на месте.

— А как же шумеры с их изобретенным колесом?

— Я ведь сказала, «на мой взгляд». Я не говорила «в отличие от других».

Габби не смог сдержать улыбки. Она действительно была потрясающей девушкой.

— Значит, по твоему мнению, Древний Египет больше всех заслуживает внимания, так?

— На мой взгляд, у них самая захватывающая и интересная история. Особенно история 17-ой династии фараонов.

Габби попытался сделать вид, будто не ошеломлен слышать такое от девушки. И решил вести самую обычную беседу, хотя в ней не было абсолютно ничего обычного.

— Ах, эта печально известная династия, — протянул он обыденным тоном.

И к его удивлению Эмили подалась вперед и пристально посмотрел на него.

— Вы слышали о 17-ой династии?

Габби тоже подался вперед, облокотившись о стол и глядя на самое обворожительное лицо на свете. В самые умные и невероятно притягательные зеленые глаза. Она смотрела на него так, будто хотела, чтобы он поговорил с ней об этом. Будто никогда ни с кем она не обсуждала фараонов Древнего Египта. И Габби захотел исполнить ее тайное желание. Хотел порадовать ее тем, что было так важно для нее.

— Конечно, слышал, — сказал он, подперев рукой подбородок и поглаживая свою ямочку, как делал всякий раз, когда особенно остро волновался. — Как же мне не знать правившего много лет назад великого политика и религиозного реформатора Эхнатона?

— Да, — она вдруг грустно покачала головой. — И его сын, Тутанхатон, который умер таким молодым и не оставил после себя ни одного наследника.

У Габби округлились глаза.

— Может, ты хотела сказать Тутанхамон?

— Да нет же, — вновь она покачала головой, от чего неяркий свет свечей заиграл в ее волосах, заставляя их переливаться точно пламя. — Его называли Тутанхатон, потому что его отец реформатор сверг влияние бога Амона, заменив культом Атона, и вместе с тем поменял и собственное имя Аменхотеп на Эхнатона, что значит «угодный Атону». По тем же соображениям он дал имя своему сыну, но позже, когда Эхнатона не стало, его сын решил вернуть культ бога Амона, посему и сменил сове имя на Тутанхамона.

Габби потрясенно смотрел на нее. Этот странный разговор внезапно вернул его в прошлое, туда, где он с такой же увлеченностью пытался рассказать ей особенности произношения имен на разных языках. Боже, он так часто хотел вернуть те мгновения! Так часто жалел, что они были безвозвратно потеряны для него. Но теперь, в эту самую секунду он вдруг поверил в то, что можно вернуть не только те мгновения! Эмили была начитанной и умной девушкой. В ней таилось то, что было опасно не только его разуму, но и бедному сердцу, которое сжалось от мучительной тоски. Теперь он был окончательно убежден в том, что она полностью вернулась в его жизнь.

— О, — только и сумел произнести Габби. И чтобы не спугнуть ее тем, что был поражен ее начитанностью, снова вернул себе беспечный тон. — Только ли благодаря реформам Эхнатона ты считаешь историю Древнего Египта достойной внимания?

— Не только.

— И давно ты увлекаешься историей Древнего Египта?

— С тех пор, как услышала про Сфинкса, которого отыскал и раскопал Наполеон. По крайней мере, он сделал что-то полезное для всего человечества: вернул интерес к изучению утраченных древних сокровищ.

Габби вдруг подумал, что совершенно не знает ее. Он внимательно смотрел на нее, желая узнать о ней всё. Абсолютно все тайные желания, мысли, мечты, предпочтения в истории.

— Какие сокровища ты имеешь в виду?

Она не заметила блеска в его глазах, не расслышала нетерпения в его голосе. Казалось, она вообще не обращала на него внимания, поглощённая своими мыслями.

— Я имею в виду мудрость древних народов, их историю, нравы, быт и несомненно язык. Благодаря тем же французам нашелся единственный источник, который дал шанс Шампольону прочитать обведенные картушем иероглифы. Я много читала о нем из газет, о том, как пару лет назад ему удалось-таки расшифровать этот непостижимый язык. А ведь в языках и таится всё сокровище человечества.

Габби был так сильно потрясен, что какое-то время не мог произнести ни слова. Она в точности повторила его любимую фразу, которую он почти всегда машинально произносил, доказывая важность языков. И он не мог поверить, что именно Эмили сказала это. Возможно, в устах любой другой девушки это могло бы показаться абсурдом, но только не в случае с Эмили.

Это было поразительно!

— Как давно ты проявляешь интерес к языкам? — едва слышно молвил он, пристально следя за ней.

Она вдруг встрепенулась, поставила бокал с недопитым вином на стол и выпрямилась. Блеск в глазах потух, будто он спросил о чем-то недозволенном.