Опасное лето

Хатифнатты уже выросли до своих нормальных размеров и теперь сплошной стеной надвигались на Сторожа со всех сторон. Их притягивали наэлектризованные пуговицы его мундира. В воздухе парили микромолнии, и пуговицы на мундире Сторожа все чаще и чаще потрескивали. Вдруг у Сторожа засветились уши, заискрились волосы, потом морда! Миг — и весь Сторож засветился. Словно сверкающее солнце, он покатился к воротам парка, преследуемый целой армией хатифнаттов.

А Сторожиха уже перелезала через забор. Только малыши, страшно удивленные, по-прежнему сидели в песочнице.

— Здорово! — восхищенно сказала маленькая Мю.

— Точно! — ответил Снусмумрик и сдвинул шляпу на затылок. — А теперь мы сорвем все таблички, и пусть каждая травка растет, как ей заблагорассудится!

Всю свою жизнь Снусмумрик мечтал сорвать таблички, запрещавшие все, что ему нравилось, и теперь дрожал от нетерпения. Наконец-то! Он начал с таблички «КУРИТЬ ВОСПРЕЩАЕТСЯ!». Затем схватил табличку «ЗАПРЕЩАЕТСЯ СИДЕТЬ НА ТРАВЕ!». Потом полетела в сторону табличка «ЗАПРЕЩАЕТСЯ СМЕЯТЬСЯ И СВИСТЕТЬ!». А вслед за ней отправилась табличка «ЗАПРЕЩАЕТСЯ ПРЫГАТЬ!».

Лесные малыши таращили на него глаза, все больше и больше удивляясь.

Мало-помалу они поверили, что он пришел спасти их. Они выскочили из песочницы и обступили его.

— Ступайте домой, малыши! — объявил Снусмумрик. — Ступайте куда хотите!

Но они не расходились, а шли за ним по пятам. И даже когда была сорвана последняя табличка и Снусмумрик поднял свой рюкзак, чтобы отправиться в путь. Они по-прежнему не отставали от него.

— Хватит, детки! — сказал Снусмумрик. — Ступайте домой, к мамам!

— А вдруг у них нет мам? — предположила малышка Мю.

— Но я ведь не привык возиться с малявками, — испуганно сказал Снусмумрик. — Я даже не знаю, нравятся ли они мне!

— Зато ты нравишься им, — сказала Мю и улыбнулась.

Снусмумрик взглянул на притихшую стайку восхищенных малышей, пристроившихся у его ног.

— Можно подумать, что мне мало тебя одной, — сказал он. — Ну ладно, ничего не поделаешь. Пошли! Начнется теперь канитель!

Снусмумрик зашагал по лугам в сопровождении двадцати четырех очень серьезных малышей. Его одолевали мрачные мысли о том, что же он станет делать, когда они проголодаются, или промочат ножки, или у них заболят животики.

Глава седьмая Об опасностях, которые грозят в ночь летнего солнцестояния

День летнего солнцестояния был на исходе. В половине одиннадцатого вечера Снусмумрик кончил строить шалаш из еловых веток для своих двадцати четырех малышей. В то же самое время на другом конце леса Муми-тролль и фрекен Снорк замерли на месте, прислушиваясь.

Колокольчик, звеневший в тумане, умолк. Лес спал, а маленький домик печально смотрел на них своими черными окошками.

В домике сидела Филифьонка и слушала, как тикали часы; время шло. Иногда она подходила к окну и вглядывалась в светлую ночь, и тогда колокольчик, украшавший кончик ее колпачка, позвякивал. Обычно звон колокольчика подбадривал Филифьонку, но нынешним вечером он только усиливал ее тоску. Она тяжело вздыхала, ходила взад и вперед, садилась и снова вставала.

Она поставила на стол тарелки, три стакана и букет цветов, а на плите стоял кекс, совершенно почерневший от ожидания.

Филифьонка взглянула на часы и гирлянды листьев над дверью, потом посмотрела на себя в зеркало, оперлась руками о стол и заплакала. Колпачок съехал ей на лоб, так что колокольчик звякнул (всего один печальный звук), и слезы медленно закапали в пустую тарелку.

Не всегда легко быть филифьонкой.

И вот тогда кто-то постучал в дверь.

Филифьонка встрепенулась, вытерла слезы и открыла дверь.

— О… — разочарованно протянула она.

— С праздником, с Ивановым днем! — сказала фрекен Снорк.

— Спасибо, — смущенно ответила Филифьонка. — Спасибо, вы очень любезны. Доброго и вам праздника!

— Мы зашли только спросить об одном доме, вернее, не появлялся ли здесь в последнее время некий театр? — спросил Муми-тролль.

— Театр? — подозрительно переспросила Филифьонка. — Нет, наоборот, ничего похожего…

Наступило молчание.

— Ну тогда мы пошли, — сказал Муми-тролль.

Фрекен Снорк взглянула на накрытый стол и на гирлянды над дверью.

— Желаем хорошо отпраздновать сегодняшний день, — доброжелательно сказала она.

Тут лицо Филифьонки сморщилось, и она снова расплакалась.

— Не будет никакого праздника, — всхлипывала она. — Пирог сохнет, цветы увядают, время идет, и никто не приходит. Они и в этом году не придут! У них нет никаких родственных чувств!

— Кто не приходит? — сочувственно спросил Муми-тролль.

— Мой дядюшка и его жена! — воскликнула Филифьонка. — Я каждое лето посылаю им открытки с приглашением на праздник летнего солнцестояния, а они все не приходят и не приходят.

— Тогда пригласи кого-нибудь другого, — предложил Муми-тролль.

— А у меня других родственников нет, — ответила Филифьонка. — И разве это не мой долг — приглашать родных на обед в праздничные дни?