Опасное материнство. Семья для сироты (СИ)

Спустя несколько минут передо мной на столе оказывается куча еды, и я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не начать пробовать все. Еще немного - и я сдамся, и буду рада ,если Эмир будет каждый вечер забирать меня из магазина, вытряхнув из корзинки продукты. Можно закрыть глаза на плохое поведение человека, потому что отсутствие в твоем холодильнике морепродуктов из-за вынужденной экономии заставляет меня еще больше нервничать. Папина рыба, конечно, вкусная, но это не то.

— Что ты делаешь? — интересуюсь я, когда взгляд падает на Эмира. Он стоит с раковиной в руке, бессердечно ковыряясь в ней вилкой. — Это же устрица. Кто ее так ест?

— Понятия не имею, как ее можно еще есть. Вроде бы, вилка - главный инструмент, которым можно что-то подцепить.

Я откладываю в сторону приборы, поднимаюсь со стула и подхожу к Эмиру, забрав у него раковину. Честно говоря, мне впервые становится жаль устрицу. Учитывая то, что она живая... во что ее превратил Эмир - это зверство.

— Если ты так будешь ковырять моллюска, на тебя подадут жалобу о жестоком обращении с животными. — бормочу я, поддев вилочкой содержимое раковины и отковыривая его так, чтобы можно было съесть. После, взяв ложечку соуса, я выливаю его внутрь и отдаю раковину Эмиру. — Теперь просто выпивай все.

Он недоверчиво смотрит на содержимое а потом, медленно подносит раковину ко рту. Я наблюдаю за его лицом, пытаясь уловить оттенки эмоций.

— Ну как?

— Никак. — произносит Эмир, и по его каменному выражению я понимаю, что ему не понравилось. — В детстве мать разделывала селедку и давала мне попробовать молоки. То же самое, только несолено.

Н-да, интересные у него вкусовые ощущения. Такое сравнение я слышу впервые.

— Ты можешь их запечь со специями и сыром, пока они не сдохли. Так тебе больше понравится. — предлагаю я, потыкав вилочкой в мантии моллюсков. Действительно свежие. Одна из подруг вечно жаловалась, что половина устриц из доставке ей приходят уже мертвыми.

— В каком смысле - “пока они живые”?

Я медленно поднимаю на него взгляд.

— В прямом, Эмир. Это живые устрицы. Смотри, видишь, они двигаются, когда я к ним прикасаюсь.

У него нет на лице отвращения, но он смотрит на меня так пристально, что мне становится даже как-то его жалко. Боже. Ну кто знал, что Эмир не в курсе всех этих подробностей? Зато его можно оправдать. Он издевался над моллюском, не зная, что он живой.

— Прости. — хмыкаю я в кулак. — Надо было насторожиться, когда ты ковырял ее, и предупредить, но я как-то не подумала, что ты об этом не знаешь. В этом нет ничего страшного. Они ничего не чувствуют. Так что... — я смотрю на огромную коробку с устрицами. — Их надо съесть, не будешь же ты выкидывать?

Эмир медленно кладет вилочку на стол.

— Егерь доест. Отдам ему.

— Он тебе что, собака? — фыркаю я. — Ты так сказал...

— Что там надо доесть? — в кухню внезапно заходит мистер Шкаф, со вкусом потягиваясь. Мне хочется спросить - дочитал ли он “Три поросенка” и как ему сюжет, но я сдерживаюсь.

Эмир в ответ двигает в его сторону коробку.

— Вот это.

— О-о. — оживляется Егерь, потирая живот. — Самое то вечерком. А кофеек есть?

— Обычный кончился. Только растворимый.

— Сойдет.

Спустя пару мину я наблюдаю, как Егерь сыпет из банки себе в кружку кофе. Одна ложка, вторая, третья... на восьмой я прикрываю глаза и отворачиваюсь к своим мидиям, не в силах видеть издевательство над сердцем этого мистера Шкафа.

Ну и кофе с устрицами... серьезно?

Коробка с моллюсками исчезает за десять минут, как и кофе. Егерь разделывается с устрицами профессионально, в отличие от его начальника, и, похоже, его совершенно не смущает тот факт, что они живые.

— Ладно. — он забирает коробку, сгребая в нее все пустые упаковки, и, подойдя к мусорному ведру, достает из него пакет. — Спасибо за ужин. Я поехал домой, спать охота. Мусор заодно вынесу.

— Давай. — произносит Эмир, который с потухшим лицом ест рыбу, а я провожаю этого бугая взглядом.

Он меня иногда поражает, но я бы не сказала, что думаю о нем, как о плохом человеке. Егерь даже забавный, что ли. Я мало знаю людей, выносящих заботливо мусор из дома начальника.

— Я забыл заказать напитки. — слышу я голос Эмира и поворачиваюсь к нему. — Что-нибудь выпить хочешь?

Я приподнимаю немного бровь.

— Мне нельзя алкоголь.

— Я об обычных напитках, Лия. Чай, кофе, минеральная вода.

— Если можно, то чай. — вздохнув, произношу я. Если отбросить мысль о том, что Эмир в очередной раз без моего согласия привез меня сюда, то я чувствую себя прямо окруженной заботой.

Эмир протягивает руку, ткнув в кнопку электрического чайника с водой, и какое-то время я молча наблюдаю за маленькими пузырьками, танцующими в синем цвете подсветки. Почему-то мелькает воспоминание о том, что в детстве у родителей Эмира был тоже электрический чайник, и тогда я ему дико завидовала. Меня бесила вечно горячая ручка моего чайника, и то, что при наливании воды в кружку, крышка каждый раз смещалась, выпуская горячий пар и обжигая пальцы.