Опасное наследие богов

«В 90-х годах д-р Гиберт начал копать понемногу, постепенно добираясь до более глубоких, и потому более ранних, слоев обжи- вания. В июне [2001] года он был вознагражден за труда во время раскопок под помещением, как оказалось, древнего административного здания Анау. Именно там он нашел символы, вырезанные на куске блестящего черного камня, типа угля, размером меньше одного дюйма (1 дюйм = 2,54 см) в поперечнике. Археологи полагают, что это была печать, которую в античные времена обычно использовали в коммерции для метки груза по его содержимому и владельцу».

«Сложности с осмыслением нового элемента этой исчезнувшей культуры — ее возможной письменности — возникли, когда к исследованиям найденного неподалеку от Ашхабада, в местечке Анау, камушка подключились специалисты по древнекитайской письменности. Красным значкам на нем с самого начала приписывалось сходство с прообразами иероглифов. Но в таком случае получается, что эта письменность возникла по меньшей мере за тысячу лет до какой бы то ни было китайской письменности! И, тем не менее, независимые исследования, проведенные двумя экспертами — докторами Куи Ксигу из Пекинского университета и Виктором Мэйром из Пенсильванского, — указывают на то, что древние знаки очень похожи на письмена династии Западная Хань, а это период относительно недавний — от 206 года до новой эры до 9 года после Рождества Христова».

И тут началось!.. То выдвинули версию, что находка «пришлая» и ее просто обронили гораздо позднее торговцы так называемого Шелкового пути. То объявили, что по одиночной находке вообще нельзя делать выводов о наличии развитой письменности...

Но сначала археологи опровергни первое возражение, подтвердив местное происхождение артефакта, а затем и «порылись в закромах памяти».

«О единственном другом примере возможной письменности народа БМАК сообщил два года назад д-р И.С. Клочков из Института археологии в Санкт-Петербурге. В развалинах Гонурвита он нашел черепок, на котором оказались четыре буквы неизвестной письменности и языка. Другие российские исследователи обнаружили признаки того, что люди культуры БМАК наносили обозначения условными знаками на гончарных и глиняных изделиях».

В общем, пока одни трудятся на ниве преуменьшения значимости находки, другие прикладывают усилия в прямо противоположном направлении. Обычное дело...

Такая же разноголосица имеет место и в анализе самих значков на артефакте. В то время как одни исследователи категорически отвергают сходство обнаруженной надписи со знаками Месопотамии и Индии (Мохенджо-Даро и Хараппа), другие, наоборот, обнаруживают ее сходство, в частности, с древнешумерской письменностью.

Правда, «странное» сходство обнаруженных знаков с китайскими иероглифами уже никто не берется оспаривать, хотя между двумя цивилизациями тысячи километров и тысячи лет. И это позволяет нам уже не обращать особого внимания на вышеупомянутые споры, поскольку еще задолго до обнаружения среднеазиатской находки:

«Исследования определенно показали, что самые ранние формы китайской письменности, появившиеся после 2000 года до РХ, были заимствованы из шумерского письма. Пиктографические знаки не только выглядели сходными, но и произносились одинаково, а слова, имевшие в шумерском языке несколько значений, были многозначны также и в китайском» (Элфорд «Боги нового тысячелетия»).

Таким образом, учитывая «перекрестное» сходство элементов артефактов (в том числе сходство ранней шумерской письменности с древнеиндийской), уже имеем факт сходства письменности в четырех регионах: Междуречье, Индия, Средняя Азия и Китай.

Данное сходство позволило исследователям выдвинуть следующую гипотезу:

«В эпоху Фуси (2852—2752 гг. до н.э.) кочевники-арии вторглись в Китай с северо-запада и принесли с собой туда вполне сложившуюся письменность. Но древнекитайской пиктографии предшествовала письменность культуры Намазга (Средняя Азия). Отдельные группы знаков в ней имеют как шумерские, так и китайские аналоги. В чем же причина сходства системы письма у столь различных народов? Дело в том, что они имели один источник, распад которого произошел в VII тысячелетии до н.э.» (А. Ки- фишин «Ветви одного дерева»).

Оставим пока в покое предположение о некоем «вторжении». Заметим лишь, что автор цитаты выходит на ту же дату, что и Пом- пелли со Шмидтом, — а именно: VII тысячелетие до н.э. Впрочем, эта дата нам будет встречаться в дальнейшем еще не раз...

Но перейдем к «менее сомнительным» (с точки зрения академической науки) находкам...