Опасное наследство

В порыве раскаяния она встала, подошла к двери и повернула ключ. Она вдруг поняла, что не понравилось ей во фразе Хью «Твои знакомые славятся тем, что снисходительно относятся ко всякому…» Она прозвучала так, как будто ее чувство к Хью было самым обычным преходящим увлечением. Как будто их связывали только легкий флирт и измена из множества тех, которые происходят, только чтобы светским сплетницам было о чем судачить.

«Но я так хочу обнять Хью», – говорила она себе, едва не плача от мысли, что придется о нем позабыть. Она вспоминала его мальчишескую улыбку и поджарую фигуру, его голубые глаза и мягкую, гладкую кожу; она вспоминала, как он смотрел на нее, когда она раздевалась, вспоминала то выражение счастья и неверия в чудо, смесь желания и восторга. Да, отказаться от всего этого будет невероятно тяжело.

Тут раздался легкий стук в дверь.

Она замерла, стоя посередине комнаты, словно охваченная параличом.

Ручка повернулась, на дверь нажали снаружи, но, разумеется, она не открылась.

Мэйзи услышала свое имя, произнесенное шепотом.

Она подошла к двери и взялась рукой за ключ.

– Мэйзи! – снова раздался шепот. – Это я, Хью.

Она так сильно желала упасть в его объятия, что едва могла сдерживаться. Она положила в рот палец и прикусила его, но никакая боль не могла усмирить желание.

Он снова постучал в дверь.

– Мэйзи! Можно войти?

Она прислонилась к стене. Стекавшие по лицу слезы падали с подбородка на грудь.

– Давай хотя бы поговорим!

Она понимала, что стоит ей открыть дверь – и никаких разговоров не будет. Они тут же обнимутся и в порыве страсти упадут на пол, позабыв все слова.

– Скажи хоть что-нибудь. Ты здесь? Я же знаю, что ты здесь.

Она стояла на месте, бесшумно рыдая.

– Ну пожалуйста, Мэйзи, – повторял Хью. – Прошу тебя.

Через несколько минут он ушел.

Мэйзи плохо спала всю ночь и проснулась рано. Но когда в окне забрезжили первые утренние лучи, она немного приободрилась. Пока остальные гости еще нежились в своих кроватях, она, как обычно, направилась в детскую. У двери она остановилась, услышав внутри мужской голос. Она сразу узнала его. Это был Хью.

– И тут великан проснулся.

При этих словах раздался детский вопль страха и восторга. Кричал Берти. Хью продолжал:

– Джек быстро спускался по бобовому стеблю, не жалея рук, но великан догонял его!

Старшая дочь Кинго, семилетняя Энн, произнесла строгим голосом всезнайки:

– Берти спрятался за стулом, потому что он боится. А я не боюсь.

Мэйзи тоже захотелось спрятаться, как Берти, и она даже повернулась, чтобы пойти обратно в свою спальню, но снова остановилась. Рано или поздно ей придется встретиться с Хью лицом к лицу, а в детской сделать это будет легче. Собравшись с духом, она вошла в комнату.

Дети сгрудились вокруг Хью и внимательно слушали его. Берти даже едва обратил внимание на мать. Хью поднял голову с настороженным видом.

– Продолжайте, я тоже послушаю! – сказала Мэйзи и, сев рядом с Берти, обняла сына.

Хью повернулся обратно к детям.

– И что же, по-вашему, сделал Джек?

– Я знаю, – сказала Энн. – Он достал топор.

– Правильно.

Мэйзи сидела и наблюдала, как Берти с широко открытыми изумленными глазами смотрит на своего настоящего отца. «Если я уж и это способна вынести, то смогу вынести все на свете», – подумала она.

Хью продолжал:

– И когда великан был еще на половине пути, Джек срубил бобовый стебель! Злой великан свалился на землю и разбился насмерть. А Джек с матерью с тех пор жили долго и счастливо. Вот и сказке конец.

– Расскажи еще, – попросил Берти.

IV

В посольстве Кордовы царила суматоха. На завтра был намечен прием в честь Дня независимости Кордовы, и в посольстве готовились к визиту членов парламента, чиновников министерства иностранных дел, дипломатов и журналистов. В довершение хлопот Мики Миранде нужно было сочинить ответ на строгую ноту от министра иностранных дел о том, что в Андах были убиты два английских исследователя. Но когда ему сообщили, что в приемной его дожидается Эдвард Пиластер, Мики тут же побросал все дела, потому что разговор с Эдвардом для него был важнее приема и ноты, вместе взятых. Ему требовалось найти полмиллиона фунтов, а раздобыть такие деньги можно было только через Эдварда.

Мики служил посланником Кордовы уже год. Эту должность ему удалось получить не только благодаря своей хитрости, но и многочисленным, стоившим целое состояние взяткам, которые отец щедро раздавал у себя дома. Мики пообещал отцу, что вернет деньги, и теперь ему нужно было выполнять свое обещание. Легче было покончить с собой, чем отказать грозному Папе.

Мики провел Эдварда в личный кабинет посланника – огромное помещение на втором этаже, одну из стен которого почти полностью занимал флаг Кордовы. Подойдя к письменному столу, он расстелил карту Кордовы, закрепив ее по углам портсигаром, графином с хересом, бокалом и серой шляпой Эдварда. Заговорил он не сразу, собираясь с мыслями. Первый раз в жизни он собирался попросить у кого-то целых полмиллиона фунтов.

– Вот провинция Санта-Мария, на севере страны, – начал он.

– Я знаю географию Кордовы, – проворчал Эдвард.