Опасное наследство

Вопреки опасениям няни, Эдуард Миддлхемский не умер. Благополучно пережив все младенческие недуги, он теперь с каждым днем рос и крепчал, хотя, прямо скажем, и не обещал стать особенно сильным. Его дядя, король Эдуард, даже даровал племяннику графство – теперь он именовался графом Солсбери и гордо носил титул, который принадлежал его могущественным предкам Невиллам. Когда-нибудь, Бог даст, малыш, как и его отец, станет герцогом Глостером, возносила безмолвные молитвы Кейт. Но она понимала, что подобное случится очень не скоро, до этого еще далеко-далеко.

Несмотря на высокий титул, Эдуард был самым обычным мальчиком и очень любил своих старших единокровных сестру и брата. Он во всем старался им подражать и быстро научился не отставать от них в играх. Неразлучную троицу часто можно было видеть за возведением замков из кубиков или за игрой в рыцарей и драконов, в которой Кейт всегда доставалась роль попавшей в беду принцессы, Джон неизменно изображал Георгия Победоносца, а Эдуард, который желал быть драконом, бегал вокруг, произнося напыщенные речи и делая вид, что дышит огнем. В хорошую погоду дети носились как сумасшедшие по сочным лугам вокруг Миддлхема, а за ними бдительно наблюдали издали слуги. Кейт и Джон всегда приглядывали за младшим братом, потому что, несмотря на бойкий, озорной характер, он, будучи маленьким и худеньким, быстро уставал.

Жизнь была прекрасна. Из своего громадного замка Миддлхем их отец, словно второй король, правил всем севером. Он не жалел денег на свой дом, где всегда был накрыт великолепный стол и имелось бессчетное число вассалов, носивших его знак – изображение белого вепря. Семья герцога жила в роскошных покоях, обставленных лучшей мебелью, какую только можно купить, всюду были резьба и позолота, выполненные лучшими мастерами, и драпировки из самых дорогих тканей.

Детям наняли лучших преподавателей; герцог даже настоял на том, чтобы Кейт училась вместе с мальчиками: знатная девушка должна уметь читать и писать. Он разрешил пользоваться своей библиотекой, где она провела немало счастливых часов над великолепными иллюминированными рукописями и несколькими новыми печатными книгами: их изготовил мастер Уильям Какстон, недавно установивший в Вестминстере первый печатный станок в королевстве.

Ричард внушал дочери, что хорошее образование немало поможет ей в жизни.

«Настанет день, – сказал он, когда ей было десять, – и ты станешь хозяйкой большого дома, потому что я намерен найти тебе богатого мужа».

Он говорил это и раньше, побуждаемый самыми добрыми намерениями, но Кейт невыносимы были эти разговоры о будущем браке, потому что, выйдя замуж, она должна будет уехать из дома, расстаться с родными и со всем, что было ей дорого, а возможно даже – кто знает, – жить где-то далеко-далеко. С годами страхи ее усиливались, потому что Кейт видела, как девушки ее положения нередко выходят замуж в четырнадцать или пятнадцать лет, а то и еще раньше. Но девочка никогда не возражала отцу, потому что знала: он желает ей только лучшего. Герцог и сам часто говорил ей об этом.

Но в этот раз Ричард Глостер сказал дочери нечто новое. Время было позднее, герцогиня с мальчиками уже отправились спать, и Кейт собиралась последовать за ними, опасаясь, что герцог снова заведет речь о замужестве. Но он жестом остановил ее и попросил сесть против него у камина, в кресло герцогини.

– Я должен сказать тебе кое-что, Кейт, – начал он, и на его волевом худощавом лице с выступающим подбородком появилось чуть напряженное выражение. – Ты уже достаточно взрослая. И ты никогда не должна сомневаться в моей любви к тебе. Ты знаешь, дитя мое, я для тебя готов на все. Но факт остается фактом… ты родилась вне брака. Я знаю, тебе это известно. Я просил Агнес рассказать тебе об этом, когда ты достаточно повзрослеешь, чтобы понять.