Опасное наследство

Матиас молча кивнул. И немного погодя мы и вправду подъехали к ручью. Лошади сами по себе остановились и погрузили морды в прохладную воду, а я, преисполненный благодарности, соскочил со спины Хеллы и ополоснул водой голову и шею.

Пороховая Гузка окунул всю голову целиком, а потом отряхивался, будто пес, да так, что капли воды летели с его рыжих волос.

Матиас вытащил сплющенную кастрюлю и набрал в нее воды. Потом насыпал немного крупы в воду, помешал и выставил кастрюлю на солнце.

– А нельзя ее вскипятить? – спросил я, в сомнении глядя на водянистую серую гущу.

– Незачем! – ответил Матиас и улегся в траву в тени березы. – Погоди немного!

Он надвинул свою старую засаленную кожаную шляпу на глаза и приготовился вздремнуть.

«Ну да, – подумал я, – ведь он произнес целых три слова подряд. От этого с непривычки устают».

Появился Пороховая Гузка и заглянул в котелок.

– Что, опять овсяная каша? – мрачно спросил он.

Я кивнул. Пороховая Гузка вздохнул и еще больше помрачнел.

– А у нас колбасок больше нет?

– Не-а, – ответил я. – Но тебе нечего жаловаться. Овсяная каша – замечательно питательная и сытная дорожная снедь. А еще выгодная: сам видишь, не надо даже разжигать костер.

Я слегка помешал кашу в котелке. Крупинки уже начали впитывать воду и взбухли. Через час эта каша наверняка будет вполне съедобна. Вот так-то!

Матиас, ясное дело, не думал ехать сразу же дальше. Пороховая Гузка, рыская вокруг по поросшим вереском склонам, отыскал несколько ягод черники. Они еще не совсем созрели и были довольно кислыми, но все же забивали вкус дорожной пыли.

Через час мы ели овсяную кашу. И накануне-то холодная каша была не больно вкусной, а эта холодная мешанина совсем никуда не годилась. Крупинки взбухли и, похоже, настоящей кашей так и не стали, а у нас по-прежнему не было ни меда, ни яблок или чего-либо другого, чем можно было ее сдобрить. Матиас посыпал свою кашу солью и молча протянул мне маленький соляной мешочек. Соль чуточку улучшила вкус, но не намного. Я все-таки быстро съел ее и потому, что был голоден, и потому, что хотел ехать дальше. Коли мы поскорее не тронемся снова в путь, Роза…

– Эй! Послушайте!..

Я обернулся. Я бы никогда не поверил, что она сможет так быстро нас догнать, но вот она уже идет сюда, мокрая насквозь от пота и еще запылен-нее, чем я. Ей пришлось немного наклониться вперед, чтобы нести огромную корзину, и косы ее метались туда-сюда при ходьбе. Но она улыбалась торжествующей улыбкой. При виде ее лицо Пороховой Гузки просветлело.

– Эй, послушай! – крикнул он. – У тебя больше не осталось тех колбасок?

– Не-а, – ответила Роза. – Но у меня есть немного сыра, если хочешь.

Пороховая Гузка вскочил.

– Да! Спасибо! – поблагодарил он, сияя от радости, и побежал ей навстречу.

Он учтиво помог Розе снять с плеч корзину и донес ее туда, где мы расположились. А вскоре и Матиас, и Пороховая Гузка, и Роза сидели вместе и лакомились хлебом с сыром.

– А ты что, разве ничего не хочешь, Давин? – спросила сахарным голоском Роза и протянула мне ломоть жирного желтого сыра.

– Нет, спасибо, – мрачно ответил я. – Я только что ел овсяную кашу. А вообще-то, не пора ли нам двинуться в путь? Я и вправду немного спешу.

– Ну, не так уж нам, пожалуй, к спеху, – произнес Пороховая Гузка и вонзил зубы в очередной ломоть хлеба с сыром, глядя на Розу так, будто она была ангелом, сию минуту спустившимся с небес.

Видно было, что путь к сердцу Пороховой Гузки лежит прямо через желудок. И когда мы немного погодя поскакали дальше, Пороховая Гузка ехал последним, и очень скоро дровяная корзина перекочевала ему на плечи.

Поначалу я сделал вид, будто ничего не вижу. Но, когда немного погодя оглянулся назад, я обнаружил, что он и Розу посадил на лошадь. Это было уже слишком.

– А ну спусти ее! – сердито произнес я. – Это вам не прогулка в лесу, и нам нельзя брать с собой девочек.

– Она ведь может ехать с нами, покуда я не поверну назад, – молвил Пороховая Гузка и посмотрел на меня с тем же упрямством, что и Роза. —

А вообще-то, я и сам разберусь, кому ехать на моей лошади.

Я увидел: это безнадежно. Кричи я и ори – все бесполезно! Роза делала то, что ей хотелось, Пороховая Гузка поступал точно так же. Я читал это в их глазах. Может, Каллан и был рожден вожаком, но я им не был.

– Ладно! – согласился я. – Но только покуда ты не повернешь назад. Тогда она вернется.

– Да! Да! – уверил меня Пороховая Гузка. Однако же Роза не произнесла ни слова, и я мрачно подумал, что она наверняка – последует за мной в Низовье, будь то с Пороховой Гузкой или без него, с лошадью или пешком.

В тот вечер Роза состряпала нам кроличье рагу из маленького коричневого кролика, которого Пороховая Гузка подбил камнем из своей пращи. Он помог Розе ободрать и выпотрошить кролика, а она достала лук и сухие грибы из своей корзины, и никто ни разу не вспомнил про овсяную кашу.

ДАВИН На службе Дракана

Войти в Дракану было нелегко.

– Убери локоть, – зашипел я, повернувшись к Пороховой Гузке, когда драканий дозор уже не мог нас услышать. – Это мое ребро!