Опасное наследство

Письмо падает на пол. Я вижу двух маленьких девочек: вот они топают своими босыми ножками по ручейку, который течет через сад Бредгейта; играют в прятки среди дубов Чарнвудского леса; учатся танцам; жмутся друг к дружке перед лицом разгневанных родителей. Я представляю себе Джейн — такой, какой в последний раз видела ее: стройную и серьезную, с роскошными длинными рыжими волосами, бронзовой кожей и извечными веснушками, которые так огорчали мою сестренку всю ее жизнь. Ее недолгую и не слишком счастливую жизнь, которая совсем скоро оборвется; раз — и не станет этого живого, своенравного существа по имени Джейн Грей, вместе со всеми ее надеждами, страхами, мечтами и многим другим, что имеет для нее значение.

Я вспоминаю, что должна прислуживать королеве. Я опаздываю. Смотрю на себя в зеркало, не уверенная, можно ли в таком виде являться к ее величеству. Я едва себя узнаю — такое у меня изможденное лицо. Глаза покраснели от слез, волосы под чепцом тусклые и безжизненные. Я без особого успеха приглаживаю их, плескаю водой из таза в лицо, отчаянно стараюсь взять себя в руки.

Войдя в апартаменты королевы, я вижу рядом с ней пожилого священника.

— Леди Катерина, это Фекенхам, настоятель Вестминстерского аббатства, — говорит она мне. — Я просила его прийти, потому что он был у вашей сестры. От души надеюсь, что он сможет вас утешить.

Я смотрю на него — таких добрейших глаз мне еще не доводилось видеть.

— Как моя сестра, отец настоятель? — спрашиваю я.

— Тверда, к сожалению, в своей решимости и вере, — с глубокой печалью отвечает старик. — Я сделал все, что мог, чтобы убедить леди Джейн, но она не пожелала отказаться от своего Бога. Безусловно, Он для нее опора, в которой она черпает силы. Ваша сестра заявила, что не хотела бы, чтобы я искушал ее свыше сил, но, несмотря на все уговоры, осталась верна своей вере. Ее неколебимость — пример для всех нас, даже если эта неколебимость основана на заблуждении.

— Джейн искренне в это не верит, — замечаю я, и королева бросает на меня внимательный взгляд.

— Да, — соглашается настоятель; в его тихом, чуть хриплом голосе слышна искренняя печаль. — Она сказала, что не хочет продлевать свои дни, что не боится смерти и готова встретить ее, если таков приказ королевы. — Старик замолкает и смотрит на меня с бесконечным состраданием. — Времена, в которые мы живем, кажутся ей столь омерзительными, сказала мне леди Джейн, что больше всего на свете она жаждет смерти.

На лице королевы при этих его словах отражается такое неподдельное страдание, что я нахожу в себе силы сочувствовать ей.

— Катерина, — обращается она ко мне без излишних формальностей, — я должна объяснить тебе кое-что. — Она ласково берет мои руки в свои, и в глазах у нее тревога. Я испытываю странное чувство: словно бы Мария больше не королева и я не ее подданная. А мы — всего лишь две женщины, связанные общей трагедией.

— Поверь, я не желаю смерти твоей сестры, — говорит она, и ее глаза наполняются слезами. — Меня к этому вынуждают Совет и Испания. Они не позволят королю Филиппу жениться на мне, пока страна не будет очищена от изменников. Я прекрасно знаю, что Джейн не изменница, но тем не менее она приняла корону, которая по праву принадлежала мне, и последний мятеж, который отчасти возглавлял и твой отец, был поднят от ее имени. Это чуть не стоило мне трона, как не устают повторять члены Совета. У меня нет выбора! Но я хочу, чтобы ты знала: я предприняла все, что было в моих силах, чтобы спасти твою сестру. — Она сжимает мои руки и нервно сглатывает. — Я отправила моего дорогого настоятеля Фекенхама к Джейн, чтобы убедить ее принять истинную веру. Завтра по моему распоряжению твою сестру осмотрят опытные дамы, чтобы установить, не беременна ли она, — в этом случае я опять же смогу ее помиловать. Но боюсь, что это тщетная надежда. Они с лордом Гилфордом вот уже несколько месяцев не были вместе. Так что, да поможет мне Господь, выбора у меня нет! Но сейчас я говорю тебе, Катерина, что до конца своих дней буду сожалеть о ее смерти. Джейн ведь мне родня… и она так молода.

Я отворачиваюсь, начисто позабыв обо всех правилах придворного этикета. Слезы переполняют меня; я боюсь, что разрыдаюсь, и тогда меня уже будет не остановить. Хоть и с огромным трудом, но я все-таки беру себя в руки.

— Мадам… — Голос у меня срывается. До этого мгновения я не осмеливалась задавать вопросы. — Когда… когда это случится?

— Завтра утром, — отвечает королева. Щеки ее влажны от слез. — Твоя мать знает.

— Я обещал вашей сестре, что буду сопровождать ее на эшафот, — говорит настоятель Фекенхам. — Это все, что я могу для нее сделать, и леди Джейн хочет, чтобы я присутствовал при казни, хотя и думает, что на небесах мы никогда не встретимся.

Для меня это уже слишком. Забыв о присутствии ее величества, я падаю на руки настоятеля и начинаю выть, как сумасшедшая.

— Успокойтесь, дитя. Я обязательно буду там, — утешает он меня. — Я буду с вашей сестрой до самого конца.

Кейт Сентябрь 1483 года, Йорк