Опасное наваждение

– Любовь глуха и слепа, – печально сказала я. – Никто не станет обвинять тебя, Габриэль. Борис мог быть совершенно неотразимым, когда хотел. А у тебя не было опыта общения с такими мужчинами. И у меня не было, когда мне было столько лет, сколько тебе. Я верила в любовь так же, как и ты.

– Он мертв, – отрешенно сказала она. – Я видела, как он умер. И я была рада его смерти.

Снизу донесся шум и громкие голоса. В отличие от большинства подобных заведений «Золотая цыганка» работала не круглосуточно. Я открывала в шесть и закрывала, когда посетители уставали и начинали расходиться. С первого этажа уже доносились крики и хриплый смех. Обычно к этому времени я уже была внизу, здоровалась с постоянными клиентами, которые спешили опустошить свои карманы за карточным столом. Но сегодня Профессору предстояло справиться одному. Габриэль готова была рассказать о себе и нуждалась в слушателе.

Они с Борисом действительно отправились в Калифорнию, но выбрали не тот маршрут, что мы с Сетом. Они сели на корабль, который отправлялся в Панаму. Борис слышал, что кратчайший путь к золотым приискам – причалить в Колоне, пересечь Панамский перешеек и потом сесть на другой корабль, идущий в Сан-Франциско. Такое путешествие должно было занять месяц, если не больше. Они наняли проводника и пересекли перешеек на лошадях, продираясь сквозь джунгли и болота.

– Первые несколько дней Борис был очень добр со мной, – сказала Габриэль. – Я думала, что влюблена в него, и совсем не жалела, что сбежала из дома. Но когда корабль достиг Мексиканского залива, Борис переменился. Он стал кричать на меня и даже бить. Меня никогда… никогда в жизни раньше не били.

Когда мы причалили в Колоне, все стало еще хуже. Он обращался со мной, как с существом второго сорта. Он использовал меня, а потом напивался и бил. – Она закашлялась, прижала ко рту платок и попыталась восстановить дыхание.

– Ты можешь сейчас не рассказывать всего, – сказала я, отводя волосы с ее бледного лица.

– Нет, – вскричала она. – Я должна кому-то все рассказать. Пожалуйста, позволь мне закончить.

В Панаме им пришлось ждать корабля в Сан-Франциско больше месяца. Борис играл и проигрался. Они ссорились. Он пил.

– Затем наконец пришел корабль. Вдоль всего побережья Мексики бушевал шторм. Мне было очень плохо, хотя раньше я легко переносила качку. Я была беременна Адамом, но еще не знала об этом. Корабль потерпел крушение. Налетел на скалы и развалился за пару минут. Я сумела вскарабкаться на кусок доски, по-видимому, это была дверь, и тут… увидела Бориса. Он кричал мне, что не умеет плавать. Я лежала, прижавшись лицом к доске, и смотрела на него. Он был так близко… что если бы я протянула руку… но я не сделала этого. Я не хотела спасать его. «Надеюсь, что ты утонешь», – сказала я. Так и вышло. Он исчез под водой и больше не вынырнул. Я убила его, Рони.

– Что за чепуха, – решительно сказала я. – Если бы ты попыталась спасти его, ты могла бы утонуть сама. Кроме того, этот человек сам заслужил такую смерть. Перестань терзать себя. Ты поступила правильно.

– Как бы я хотела поверить в это, – вздохнула она. – Я никогда раньше не видела смерть. Я много чего раньше не видела. Я была так наивна, так глупа. Я не знала… что жизнь может быть такой. Я жалела, что не утонула сама.

Это бы избавило меня от многих… самые ужасные вещи, какие только могут случиться с женщиной, случились со мной, Рони. Неподалеку оказался другой корабль, заметивший наш флаг бедствия. Они вытащили меня из воды. Я сказала капитану, что у меня нет денег, чтобы заплатить за проезд, а он ответил, что мне не о чем беспокоиться и что они что-нибудь придумают. А когда мы прибыли в Сан-Франциско, он продал меня на аукционе, чтобы получить деньги, которые я ему задолжала.

Пьяный угольщик заплатил капитану за Габриэль тысячу долларов и отвез ее к себе домой куда-то под Марипозу. Он заставлял ее работать, а по ночам мучил до потери сознания. Однажды ночью его убили в драке, и Габи убежала. Она отправилась назад в Сан-Франциско, надеясь найти кого-нибудь, кто мог позаботиться о ней, пока она не сообщит домой, где находится.

Один головорез из Сидней-Тауна по имени Ратбан, убийца, сбежавший из тюрьмы в Англии и через Австралию попавший в Сан-Франциско, нашел ее бродившей по улицам и приказал идти за ним. Малыш Адам родился в октябре в грязной комнате, в которой я и нашла ее. Шлюха-мексиканка приняла ребенка. Ратбан бил Габриэль и требовал, чтобы она привечала его дружков. Она отказывалась, но у нее не было выбора. Ратбан приводил домой друзей и зарабатывал на этом. А потом появилась я, ее избавительница.

– Я не могла тебя больше обманывать, – сказала она, отворачивая лицо. – Теперь, когда ты все знаешь, ты не будешь так же добра ко мне, как и раньше. Я худшая в мире женщина, самое скверное существо, живущее на земле.

– Не говори так громко, – сказала я. – У тебя в этом городе много конкуренток, и они вряд ли с тобой согласятся.

– Как ты можешь смеяться надо мной? – произнесла тихо Габриэль, голос ее дрожал и прерывался. – Как ты?!