Опасное окружение

Берег порос низкорослыми, густо растущими канадскими соснами и куманикой. Почва под ногами была песчаной и мягкой. Джозефу пришлось углубиться в лес на порядочное расстояние, чтобы отыскать мхи и листья, необходимые для лечебного отвара. Я застрелила пару уток на ужин и наконец отыскала ручей с прозрачной и чистой водой, не отдающей солью. Наполнив канистры и оставив их Джозефу, чтобы тот принес их на обратном пути на шхуну, я вернулась на берег.

Вечер был безоблачен и тих. Закат окрасил в багрянец паруса «Морского демона», делая их похожими на столпы огня. Гарт мерил шагами палубу, сжимая в руке ружье. Завидев меня, он насмешливо вскинул вверх руку, отдавая честь. В вечернем свете он был похож на викинга, грозу морей и океанов.

Как раз в этот момент послышался душераздирающий крик и звуки выстрелов. Я резко обернулась и увидела Джозефа, продирающегося ко мне сквозь густую поросль.

– Назад, Элиза, – закричал он, – на судно, быстрее! На мгновение я оцепенела, а когда опомнилась, со всех ног помчалась ему навстречу. Два раскрашенных дикаря показались из леса и побежали прямо на меня. Джозеф успел задержать одного, схватив его за ногу. Другой чуть было не настиг меня, но Джозеф бросился к нему и оттащил его. Индеец как-то странно захрипел и осел на землю. На нем была хлопчатобумажная туника и штаны из оленьей кожи – обычная одежда мирных индейцев, которых мне доводилось встречать в Новом Орлеане. Но лицо у него было странно раскрашено, и выглядел он зловеще.

– Беги, Элиза, – выдохнул Джозеф, хватаясь за грудь. Только сейчас я заметила струю крови и торчащий из груди Джозефа окровавленный нож.

– Джозеф!

Я кинулась было к нему, но в это время из-за деревьев показались индейцы. Их было не меньше дюжины. Они вопили и потрясали ножами и ружьями. Я выстрелила и, кажется, попала, но их было слишком много, и Джозефу я помочь уже не могла. Оставив моего друга погибать, я бросилась в воду.

Кто-то схватил меня за ногу. Я успела набрать в легкие воздух, прежде чем моя голова скрылась под водой. Я нащупала нож за поясом, и, когда мы вынырнули и индеец потащил меня за собой, я вонзила нож ему в живот. Отплыв, я оглянулась: его тело, оставляя за собой размытый кровавый след, медленно уходило под воду. Между тем дикари один за другим прыгали в воду. Я услышала над головой выстрел. Это отстреливал моих преследователей Гарт. Одного выстрела нашей маленькой пушки хватило, чтобы нагнать на них страху. Дикари повыскакивали из воды и побежали в лес.

Гарт помог мне подняться. Мне казалось, что ни один выстрел из индейских ружей не достиг судна, но, оказавшись на шхуне и посмотрев на Гарта, я поняла: одна пуля все же угодила в цель.

Мы направились к морю. Гарт, должно быть, успел поднять якорь, пока я плыла к судну.

– Возьми руль, – проговорил он хрипло, – зачехлим паруса, когда выйдем в открытое море.

Судно здорово качнуло. Взглянув через плечо, я увидела двух индейцев, взбиравшихся на борт. При них не было ружей – только ножи и томагавки.

– Гарт, – закричала я и, вскинув заряженный пистолет, выстрелила.

Один из индейцев судорожно вцепился мне в ноги и тут же обмяк, повалившись на палубу бесформенной грудой. Другой кинулся к Гарту. Рана на плече сильно кровоточила, сила в нем была уже не та, и, как ни яростно боролся он с непрошеным гостем, раненому и больному, ему было не одолеть индейца. Я перезарядила пистолет и аккуратно прицелилась в голову врага. Раздался выстрел, и индеец упал за борт.

Гарт застонал. В боку у него зияла ножевая рана.

– Мы спасены, Гарт. Они к нам не доберутся. Полежи пока, я сейчас приду.

– Проклятая ловушка, – задыхаясь, произнес он. – Британские подголоски. Ублюдки. Не надо… Не надо было брать Джозефа…

Гарт закрыл глаза и задышал ровнее. Я пощупала пульс. Он потерял сознание, но был жив.

Свернув паруса, я вывела шхуну из узкого пролива в океан, размышляя над тем, что мне делать, если умрет Гарт. Я думала о Джозефе, растерзанном индейцами, и у меня разрывалось сердце.

Я закрепила руль так, чтобы он не вращался, и оставила корабль дрейфовать на приливных волнах. Затем, поднатужившись, выкинула труп за борт. Раздался тяжелый плеск, и волны сомкнулись над ним. Я угрюмо ухмыльнулась. Кажется, я начинаю привыкать к убийству. Никаких угрызений совести – только мрачное удовлетворение.

Гарт застонал и пошевелился. Я пощупала его лоб. Он был сухим и очень горячим. Намочив тряпку, я положила ее на лоб.

– Гарт, послушай меня, – проговорила я ему в ухо. – Мне надо спустить тебя вниз, в каюту. Но одной мне не справиться. Помоги мне, Гарт. Встань. Я знаю, что тебе больно, но все же постарайся. Прошу тебя.

Я потянула его за руки. Он застонал и скривился от боли, но сел. Мы все же умудрились спуститься по лестнице и добрались до каюты. Ночь стояла безлунная. Тьма проглотила нас. Я зажгла фонарь, висевший на крюке под потолком, и в его неверном свете все предметы стали загадочными, тени превращались в чудовищ, привычное наполнялось каким-то мистическим смыслом.