Опасное поручение (СИ)

— У меня есть основание полагать, что Старосельский в тот роковой вечер пил очень мало. Если честно, я сомневаюсь, что он совершил самоубийство.

Пасынков непонимающе уставился на меня. Да, сообразительности ему явно не хватало. Впрочем, ему её, видимо, заменяли очень хорошие связи в Петербурге.

— Вы полагаете, что это… убийство?

— Совершенно верно, Ваше превосходительство. Убийство.

— Чушь! Ведь полицейское расследование…

— Было проведено не самым тщательным образом, — продолжил я фразу, которую не успел закончить губернатор.

Громко зазвенел колокольчик, извещавший публику об окончании антракта. Ординарцы губернатора переминались с ноги на ногу недалеко от нас, истомившись в ожидании от длительной беседы своего начальника с никому не известным молодым человеком.

— Знаете что, сударь. Давайте поговорим после спектакля. По окончании представления мой ординарец, — он указал на молодого человека, представившего меня ему, — проведет вас ко мне.

Естественно, отказаться от такого предложения невозможно, поэтому я почтительно поклонился ему. Губернатор, не прощаясь, направился к своей ложе. За ним воробьиной стайкой последовали ординарцы.

***

Комедию «Алхимист» я смотрел тоже не внимательно, как перед этим оперу «Дидона». Кажется, актеры играли неплохо, но мне было не до этого.

«Замешан ли Пасынков в этом деле? А если да, то каким образом?» — спрашивал я себя.

Ответов у меня пока не было.

В общем, театральное представление не задело моих чувств. К тому моменту, как закончился спектакль, я так и не решил, замешан ли губернатор в убийстве отца фрейлины Великой княгини или нет. Во всяком случае, его удивление, когда я сообщил о том, что Старосельского убили, мне показалось искренним. Но разве он не может играть своими эмоциями, как вот только сейчас делали передо мной актеры в его домашнем театре?

Как только я вышел в общий зал, меня тут же нашел всё тот же губернаторский ординарец-щеголь. Он попросил меня следовать за ним. Мы поднялись по лестнице на второй этаж, прошли длинным коридором, а потом вошли в просторную комнату со шкафами — библиотеку. Пасынков использовал её не только для знакомства с книжной мудростью, но, видимо, и для конфиденциальных бесед.

— Его превосходительство сейчас будет. Ждите, — объявил молодой человек, после чего вышел из комнаты.

Я остался один и от нечего делать начал рассматривать книжные полки. Одна из книг меня заинтересовала, но не успел я её взять в руки, как дверь открылась, и в библиотеку вошел Его превосходительство губернатор Костромской губернии.

— Давайте присядем сударь, — сказал Пасынков, — и вы мне всё толком расскажете. Признаться, мне трудно вам поверить. Полиция установила, что Павел Николаевич совершил самоубийство, а вы утверждаете, что это не так. Извольте объясниться.

Я постарался как можно короче рассказать о поручении, которое мне дала Елена Старосельская, а также о выводах, к которым пришел, осмотрев место гибели её отца. Мой рассказ занял не больше десяти минут. Губернатор слушал внимательно, иногда перебивая меня, чтобы задать уточняющий вопрос. На его лице сначала читалось недоверие, но потом на нем отразилось удивление и даже озабоченность.

— Вот поэтому велика вероятность, что Павел Николаевич не самоубийца. Его убили, — закончил я свой рассказ.

— Но кто его убил?! Зачем?! Как?

Я пожал плечами.

— Скорее всего, его задушили, например, удавкой, а потом подвесили на веревке к потолочной балке. К сожалению, тело уже в земле. Невозможно проверить следы на его шее. Мы можем только опросить врача, осматривавшего тело. Он мог заметить на шее следы не только от веревки, но и от всё той же удавки. Разрешите мне поговорить с ним?

— Это, голубчик мой, у вас не получится. Кириленко, доктор, осматривавший Старосельского, уехал в прошлом месяце к родственникам в Малороссию. Куда именно — мне не известно. Конечно, можно выяснить, но вы зря только потратите время, сударь.

Он, конечно, был прав. Ехать в Малороссию за доктором мне не следует. Допустим, он подтвердит, что видел на шее покойника какие-то подозрительные следы? Но станет ли он официально менять свой первоначальный вывод? Скорее всего, нет, не станет. Ему ведь нужно думать о своей репутации. Кроме того, похоже, у меня хватит дел в Костроме и в Москве.

Пасынков потянулся за колокольчиком, раздался его звонкий перезвон. В библиотеке тут же появился ливрейный слуга.

— Принеси нам, любезный, что-нибудь выпить и покушать, — велел ему губернатор.

Наш разговор как-то сам собой прекратился. Каждый думал о своем. Лично мне много было о чем подумать. Беседа оживилась после того, как слуга принес на серебряном подносе бутылку с ромом, две вычурные рюмки, разнообразную закуску. Слуга сервировал стоявший возле наших кресел низкий турецкий столик, разлил по рюмкам ром и удалился. Мы выпили. Мой желудок обжег превосходный ямайский ром. У нас в России любят разбавлять ром вином или чаем, называя полученную смесь пуншем. И хотя в пору службы в лейб-гусарах мне часто приходилось пуншевать с приятелями, чистый ром мне нравился больше.