Опасное Притяжение (СИ)

В шатер входили военачальники и наместники, склоняя головы в знак почтительности Ардэну Даэрону. В их взорах на него было нескрываемое любопытство, ведь даргайца без маски многие видели впервые. Ардэн учтиво кивал им в ответ пока полог шатра на задернулся. Вошедшие практически заполнили собой все пространство. Кристал отступила в дальний угол и разглядывала вошедших, ей было интересно кто был на стороне принца. Она очаровательно улыбалась каждому. Внешнее проявление приличий по-прежнему оставалось важным. Некоторые наместники расплывались в улыбках и восхищенных взорах глядя на нее. Каждый счел своим долгом лично прикоснуться к руке Несравненной Кристал в знак приветствия.

- Госпожа Кристал все также прекрасна, - пели ей дифирамбы вошедшие, позабыв зачем они здесь собрались.

Ардэн без единой эмоции наблюдал за всеми проявлениями учтивости оказываемые Кристал и поймал себя на том, что его раздражали все их взгляды, обращенные на нее, тем более, когда они прикладывались к ее руке, чтобы запечатлеть свои поцелуи. Кристал же улыбалась и была с ними так мила, что Ардэн уже переключил свое раздражение на нее саму, но поймав взгляд принца насторожился, кажется самому Эстану не нравились взгляды его поданных на бывшую наложницу его отца. Даргайец более пристально оглядел молодого парня: второй сын императора обладал характерно высокими скулами и серьезными, глубоко посаженными карими глазами семейства Оноройских. Молодой мужчина был строен и высок, что было необычно для коренных жителей Оноройской империи, которые не отличались высоким ростом. Когда Ардэн впервые познакомился с Эстаном, тот был еще юн. Теперь он возмужал и был известен холодной головой и умением сохранять спокойствие в самых тяжелых ситуациях. Принц служил в императорской армии, так же, как и остальные сыновья Иллирия, но Эстан отличался определенным консерватизмом поступков и суждений. Карие глаза цепко отслеживали каждое движение, каждый взгляд, но, когда он встретился с глазами Кристал, Ардэн отчетливо в них заметил разительную перемену: глаза принца потеплели и он не сразу отвел от нее взгляд. А госпожа Кристал опустила глаза намеренно разрывая контакт их взглядов. В груди Ардэна зародился рык, который он с трудом в себе подавил. И он не сразу заметил, что за ним наблюдали проницательные и цепкие глаза Гао Галити.

- Что ж господа, - обратился ко всем принц, - мы с вами здесь собрались, чтобы обсудить дельнейшие наши планы…

- Мой принц, прошу покорнейше простить меня, - прервал его советник с низким поклоном, - вам послание.

- Что за послание? - нахмурился Эстан.

- От первого принца. Оно получено сейчас.

- Без печати, - нахмурился принц. - Зачитайте нам вслух советник.

Гао Галити развернул сложенный надвое листок и зачитал вслух короткое послание:

- «Мой любезный братец, я настоятельно рекомендую тебе сдаться и согласиться с тем, что я будущий император. В дальнейшем ты можешь рассчитывать на мою крепкую дружбу в виде ссылки на остров...».

- Наглец! - не сдержался военачальник Сиган Мильжури. Командующий провинции Ухань славился взрывным характером и далекими от идеала манерами. Он искренне считал, что зычный голос, крепкие словечки и умение по малейшему поводу выходить из себя являются качествами настоящего полководца.

- Я считал, что Штефану придется отрубить голову, как человеку королевской крови! А теперь вижу, что он должен болтаться на веревке, как подлый разбойник! Да! Именно на веревке! Пусть обделается перед смертью.

Остальные наместники и государственные деятели встретили выпад бравого Мильжури молчанием. Никто не поддержал его. Никто не выразил желания лично вздернуть первого принца или хотя бы оплатить веревку.

Неприятная пауза затягивалась. В шатре наступила гробовая тишина.

- Читайте достопочтенный Гао, - взмахнул рукой принц и Кристал поняла по его жесту, что Эстан раздражен.

- «Считаю также, любезный братец, что наше дальнейшее противостояние способно погубить империю. Как ты понимаешь исход очевиден. Просто прими и признай меня. Именно я приведу нашу славную империю к процветанию…»

Первый принц Штефан Оноройский составил послание в оскорбительной форме адресованное «любезному братцу», и ни разу не упомянул официальный титул. Такое обращение само по себе являлось оскорблением, не говоря о том, что послание не было скреплено его печатью.

- Теперь мы точно знаем, каков он, - обронил Кинарий, бывший генеральный казначей империи. - Маски, так сказать, сброшены, и пути назад нет.