Опасное семейство

Та воззрилась на нее, оценила «знойную» внешность и с откровенной иронией ответила:

— У нас, девушка, работают не фотографы, а фотокорреспонденты. А Олег Александрович Хлебников находится в своей лаборатории на втором этаже, кабинет тридцать один. Если не умчался на задание. — И насмешливо посмотрела Гале вслед.

«Ничего, — подумала Галя, — с меня не убудет, зато она меня не запомнила. Вот как я перед ней задом крутила — это запомнила, а все остальное — нет».

Девушке повезло. Пройдя до конца коридора второго этажа, она носом к носу столкнулась с относительно молодым человеком — кудрявым, длинноносым, обвешанным фотокамерами, который как раз вышел из 31-го кабинета и запирал за собой дверь. И Галя быстро сменила имидж. Теперь перед фотокором стояла строгая женщина, прямому взгляду которой невольно хотелось повиноваться.

— Здравствуйте, Олег Александрович, — сухо сказала она. — Мне с вами необходимо поговорить, прошу немного задержаться.

— А в чем дело? — слегка растерялся Хлебников. — У меня срочное редакционное задание. Мы не могли бы поговорить по дороге? У меня — машина.

— Это хорошо, что машина, — сухо парировала Галя, — она нам может понадобиться. Но разговор предстоит серьезный и с глазу на глаз. Более того, я с вас вынуждена буду взять подписку о неразглашении.

— Тю-уу! — даже присвистнул фотокор. — А с чего это вдруг? Вы кто? Из милиции, что ли? — Он улыбнулся. Все-таки внешность Гали не очень соответствовала этой строгой профессии.

— Вы угадали, свое удостоверение я вам покажу. Давайте вернемся в ваш кабинет ненадолго. Я вас не задержу.

— Во! Уже и о задержании речь! — воскликнул Хлебников, но кабинет свой открыл и пропустил Галю впереди себя.

— Дверь закройте, — предупредила она.

Он многозначительно окинул ее взглядом, но дверь запер, причем с откровенной ухмылкой.

— Вы все правильно поняли, Олег Александрович, — чуть улыбнулась и-Галя. — Вот так и будете говорить, если кто-то станет приставать к вам с расспросами. Мол, девка со сдвигом, на почве любви с первого взгляда, понятно?

— Ничего не понимаю, — откровенно ответил он.

— Ладно, объясню по ходу дела. Вот мое удостоверение.

Хлебников внимательно прочитал, перевел настороженный взгляд на Галю, снова на удостоверение и стал серьезен.

— Извините, Галина Михайловна, я вас слушаю.

Я, правда, подумал, что это какая-нибудь легкая интрижка. И решил, что где-то прокололся и сейчас мне будут выставлять заранее неприемлемые условия.

— Значит, будем считать, на этот раз легко отделались.

— Жаль, — искренно сказал он.

— Чего, интересно?

— Вряд ли я бы отказался от ваших условий.

— Приятно слышать, но — к делу. Я смотрела в подшивке вашей газеты фото похорон Трегубова. Это вы снимали?

— Я, естественно. Вам понравились мои снимки?

— Много снимали? Пленка осталась?

— Ну, как вам сказать? Обычно снимаешь с запасом. Кажется, парочку пленок я все же отщелкал. Они сохранились. Я понимаю, речь именно о них?

— Молодец, все правильно. Олег Александрович, мне необходимо изъять их у вас. Но, если пожелаете, с возвратом. Просто нам понадобятся все, я подчеркиваю, все фотографии. А пленками вы потом можете располагать по своему усмотрению.

— Понимаете, Галина Михайловна, какая штука? Я, честно говоря, рассчитывал, что фотики могут понадобиться именно тем, извините, главным действующим лицам, которые на них изображены — то есть семье покойного. Есть такой обычай…

— Я знакома с местными традициями…

— Ну вот, я полагал, что удастся их…

— Да говорите прямо: продать вдове или ее родственникам, так?

— Вы сказали правильно. Но только теперь, сегодня, я думаю, что надобность в них отпала. Вдову-то, если слышали, вчера тоже того… — Он многозначительно и печально покачал головой. — А пленки я вам отдам, на кой они теперь мне? Если пожелаете, и фотографии в придачу — они тоже, как я понимаю, ценности ни для кого больше, кроме вас, не имеют.

— Вот за это спасибо. С удовольствием воспользуюсь вашей любезностью. Более того, если бы вы не возражали, я бы попросила вас еще об одном одолжении.

— Говорите, мне будет приятно сделать для вас еще что-нибудь.

— Вы просто сама любезность, Олег Александрович! — Галя заметила, что этот провинциальный сатир слегка покраснел. — Значит, вы мне не откажете? Тогда вот что. Днями состоятся, как это ни печально, похороны Лилии Петровны. Я не знаю, понадобятся ли кому-нибудь памятные фотографии этого события, но я хочу попросить вас поприсутствовать и снова проделать ту же работу. Во-первых, вы ни у кого подозрений не вызовете, а во-вторых, очень поможете нам. Именно панорамными снимками, вмещающими как можно больше живых лиц. Дайте мне ваш телефон, и я сообщу вам о времени похорон.

Он тут же протянул Гале визитную карточку.

— И последнее. Вы умеете держать язык за зубами?

Хлебников от удивления только развел руками.

— Мне хотелось бы вам поверить на слово и не брать подписку о неразглашении нашего разговора.

— Можете быть за меня абсолютно спокойны, Галина Михайловна. А вы к нам надолго?

— Как пойдет следствие.

— А я мог бы вас еще раз увидеть?