Опасное сходство

Повинуясь непреодолимому порыву, она соскользнула на пол, встала на колени, опустила голову и лизнула солоноватую жидкость, пробуя ее на вкус. Он снова застонал от удовольствия.

— Боже правый! — с трудом воскликнул Натаньел, чувствуя, как его с головой накрывает волна неведомого прежде наслаждения. Оно вызывалось и зрелищем стоящей на коленях Элизабет с обнаженной грудью, и прикосновениями ее жаркого, влажного языка, который ласкал его член. Наконец, она целиком взяла его в рот. Его возбуждение росло еще и потому, что он понимал: она действует чисто инстинктивно. Ее неопытные ласки оказались слаще заученных движений куртизанки.

Зарывшись пальцами в темные кудри Элизабет, он полностью отдался наслаждению, которое она так бескорыстно ему дарила. Он выгнул спину, стиснул зубы и сдался на милость ее чувственных, ласковых губ и рта.

Неизвестно, до чего бы они дошли, если бы Натаньел вдруг не услышал в коридоре голоса тетки и Летиции. Он не знал, как повел бы себя, если бы им не помешали. Возможно, он лишил бы ее невинности в полном смысле слова; возможно, он и сам бы потерял всякое самообладание, чего, впрочем, отчаянно жаждал. Он не помнил, чтобы когда-нибудь раньше так же терял власть над собой и отдавался на милость женского рта и рук. Он надеялся, что сумеет вернуть хладнокровие, пока не стало слишком поздно.

Отпрянув, он обхватил ладонями лицо Элизабет. Она подняла на него чуть косящие глаза. Очевидно, она совершенно забылась и не слышала, что в коридоре кто-то есть.

— Мы не одни, — хриплым шепотом предупредил ее Натаньел.

Она ошеломленно зажмурилась, а затем огляделась, словно ожидая увидеть незваных гостей совсем рядом. Убедившись, что никто не нарушил их уединения, она посмотрела на него потемневшими глазами.

— Я не…

— Ш-ш-ш! — предупредил он. — Слушай!

Элизабет затихла и смертельно побледнела, когда услышала, как разговаривают миссис Уилсон и Летиция, вместе поднимаясь по лестнице. Она поняла, что лишь тонкая перегородка отделяла ее от позора. Еще миг — и все стали бы свидетелями ее бесстыдства, в котором, кстати, еще так недавно упрекал ее Натаньел!

Глава 10

— Элизабет, ни к чему так пугаться, — проворчал Натаньел, подходя к камину. Боль в ребрах совершенно отрезвила его. Он быстро застегнул панталоны и надел рубашку, но не заправил ее, дабы спрятать от ее взора свое еще не до конца успокоившееся мужское естество. Он не сомневался в том, что успокоится оно еще не скоро!

— Как я могу не пугаться? — Элизабет застегнула платье, но волосы ее по-прежнему оставались в беспорядке, а лицо пылало от унижения. Она стояла рядом, но упорно отводила глаза. — А если бы миссис Уилсон решила войти в библиотеку, чтобы пожелать вам спокойной ночи?

— Она не вошла. — Натаньел попытался ее утешить.

— Но…

— Сегодня у нас будет достаточно других причин для беспокойства, нет смысла думать о том, чего не было, — сухо сказал он, беря бокал с бренди и приканчивая его одним глотком. Жидкость обожгла ему горло и согрела желудок.

— Какие же еще у меня причины для беспокойства? — настороженно спросила она, когда до нее дошел смысл его слов.

Натаньел посмотрел на нее с некоторым раздражением:

— Например, как нам продолжить то, что началось сейчас.

— Продолжить?

— Элизабет, прекрати! — досадливо вздохнул он. — Я считал тебя девушкой умной. Не стоит задавать подобные вопросы!

— Мне всегда и на все хватает ума, милорд…

— Называй меня Натаньел! — приказал он, подходя к ней, но тут же отступая на шаг и прищуриваясь. — Неужели мой натиск так напугал тебя, что ты боишься даже стоять рядом со мной? Напоминаю, я не привык ни перед кем отчитываться. Ни перед кем! — мрачно повторил он.

Элизабет слабо улыбнулась:

— Ваша тетушка — не «кто-нибудь». Да и она не привыкла, чтобы ей в чем-то отказывали!

Натаньел не мог не заметить, что Элизабет намеренно выделила слово «она». Он вынужден был с ней согласиться; тетя Гертруда действительно отличалась пылкостью нрава. Она непременно потребует от него объяснений. Кроме того, он понимал, что тетку до сих пор беспокоят полученные им травмы, хотя они начали заживать.

В какой ловушке он очутился! Точнее, в какую ловушку сам себя загнал! Может быть, если бы он так не злился из-за того, что Элизабет завтра поедет кататься с Теннантом, он бы не напился, не втащил ее в библиотеку, не начал бы целовать и ласкать ее и не поощрил ее к ответным действиям…