Опасное соседство

Теперь он чутко прислушивался к лаю гончих, к царапанью их когтей по камням, к их возбужденному повизгиванью и прерывистому от усталости дыханию, к похрустыванию веток и постукиванию тощих хвостов по камням, к шлепкам срывающейся с высунутых языков слюны, и при этих последних звуках он особенно встревожился, а они, кстати, почти сразу смолкли, утонув в бешеном лае прямо под тем выступом, где он лежал. Леопард непроизвольно оскалился и зарычал; потом, захлебнувшись утробным ворчанием, услышал, что голоса собак звучат иначе: старый кобель истерически лаял, сука умолкла совсем, а два молодых кобеля буквально зашлись испуганно-возбужденным визгом. Однако весь этот шум к нему не приблизился, остался где-то примерно на том же месте, у основания утеса. Прошло довольно много времени, и послышались новые звуки — фырканье, сопение и тонкий свист сперва с одной стороны, потом с другой — это вожак стаи искал путь наверх; затем дождем посыпался гравий и мелкие камни откуда-то сверху, и одновременно до леопарда донесся звук неумолкающей возбужденной болтовни двуногих; и эти звуки слышались совсем рядом. Окрашенные розовым и охрой лишайники на скалах быстро серели, и, когда вокруг утеса стала разливаться прохлада, леопард смог различить, откуда идет запах холодной пресной воды: из лесного ущелья. Вода была торфянистая, насыщенная кислотами, которые попали в нее из корней деревьев и папоротников, из гниющей листвы. Зрачки леопарда все расширялись, поскольку освещение слабело с каждой секундой, так что в мозаичном переплетении серых и черных пятен вокруг — скал, трещин, выходов горной породы — он разбирался так же отчетливо, как и при солнечном свете. Теперь, когда его вены постепенно очистились от растворенного в крови яда усталости, он сперва потянулся обеими передними лапами, достав до единственной трещины в дальнем углу выступа, потом, удовлетворенный, вернулся в прежнее положение, затем встал на задние лапы, секунду помедлил и, подпрыгнув, стал взбираться по скале, прижимаясь к ней брюхом и передвигаясь какими-то пульсирующими толчками. Стоило камню сорваться из-под одной его лапы, как он успевал перенести вес на другую, а потом черным нечетким пятном мелькнул перед носом у нелепо столпившихся на его пути двуногих, и те не успели ничего предпринять, разве что кто-то испуганно вскрикнул, но леопард уже оказался на ровной площадке и снова полетел вперед и вниз, но на этот раз чуть наискосок, навстречу тому запаху, что был ему хорошо знаком, — аромату быстрой речной воды.

Он уже наполовину спустился по крутому склону сильно заросшего лесом ущелья, но все еще слышал порой тявканье гончих; впрочем, звук этот как бы застыл без движения: погони не было. Он стал спускаться медленнее, почти сливаясь с чернотой ночи, потом пошел против течения реки вверх, к горам, продираясь сквозь заросли карликовой пальмы, посуху, поскольку река здесь больше напоминала извилистый ручей. Старательно огибая скользкие валуны, он упорно стремился к вершинам горного хребта, где скалы поблескивали во тьме выходами кристаллических горных пород, а гигантские свечи мелиантов выделялись на фоне серо-зеленого горного вельда и огромной безлюдной долины внизу. До полуночи было еще далеко, а ужас, вызванный встречей с гончими, уже почти исчез из его памяти, и он постепенно стал забирать к западу по освещенным неярким светом звезд коридорам, образованным высокими лесными деревьями, к двум долинам-близнецам, которые отмечали западную границу его территории. Он шел и чувствовал, как все живое вокруг твердит о приближении дождей.

В «мерседесе» Кампмюллера Тернер откинулся на пахнувшую кожей спинку сиденья и стал думать о Майке Превальски, о том, как он провел ту долгую ночь. Он не сомневался, что Майк нашел свежие следы леопарда рядом с домом. Рабочий лесничества Хендрик Новембер ничего не мог сообщить кроме того, что и так было ясно при одном взгляде на клетку-ловушку. Тернер был совершенно уверен, что Майк никому так и не сказал об обнаруженных им следах, а может, и о том, что видел леопарда собственными глазами, и все-таки никак не мог поверить, что Превальски решился пойти на такой риск, имея один шанс из тысячи. Майк должен был понимать, что леопард где-то поблизости. Но если он это понимал, то почему не договорился, чтобы его забрали утром?