Опасное влечение

Лучше, если она будет знать с самого начала, что он может предложить ей, а на что ей лучше не рассчитывать. А потом нужно будет просто убедить ее, что то, что он предложил, гораздо ценнее того, что он не мог предложить. Он сделает это. Он справлялся и с более трудными задачами, чем убеждение женщины из светского общества, что любовь не необходимое условие успешного брака.

— Тебе кое-что нужно понять, Кейт. Кое-что… — Он покачал головой. Он просто не мог это сказать. Так она его не поймет. Нужно начать с начала. — Где ты впервые встретилась с Лиззи?

Она в растерянности всплеснула руками:

— К чему это вообще?

— Сделай милость, Кейт, пожалуйста!

— Хорошо, — сказала она, явно в замешательстве, медленно качая головой. — Мы познакомились с ней в Бэнтоне, в детстве.

— И?

— И что? Мы были детьми. Она была сиротой. Моя мама предложила ей кров.

— Подробности, Кейт. Расскажи мне подробно о том дне, когда ты встретила ее.

Она раздраженно выдохнула:

— Хорошо. Это было давно, но… — Она слегка нахмурилась, вспоминая. — Мне помнится, это была зима. Моя мама пошла в магазин за… Понятия не имею, она часто ходила в магазин за чем-нибудь. Я помню, что мне было скучно, и когда я увидела маленькую девочку моего возраста, которая сидела на скамейке на площади, я тихонько убежала и села рядом с ней. Она сказала мне, что ждет кого-то… кого-то со странным именем. Но я не могу вспомнить…

— Пак.

— Да, это… — Ее глаза округлились. — Откуда тебе это известно?

— Потому что… — Он нервно сглотнул. — Это я велел ей так называть меня.

— Я… ты… ты… — Ее губы продолжали шевелиться беззвучно, потом она смогла произнести. — Вы знали друг друга? В детстве?

— Нам обоим не посчастливилось — какое-то время мы с ней провели в работном доме Святого Михаила в Лондоне.

— Работный дом… но я думала… — Она медленно отошла к кушетке и села. — Могу поклясться, что Уит упоминал, что твой отец был торговцем или…

— Отец торговал льняными изделиями. Он получил в наследство от своего отца небольшой магазин вместе с комфортным домом, в котором жили еще моя вдовствующая тетя и ее сын. — Хантер передернул плечами. Он не любил рассказывать историю своей семьи. Он не любил вспоминать. — Скромный, но комфортный дом не устраивал моих родителей. Они хотели иметь все самое лучшее. Моя мама все для этого делала. Я получил образование под стать пэру. Думаю, она мечтала, чтобы я стал адвокатом. Возможно, я бы им стал, если бы мой отец был бы таким же умелым бизнесменом, каким притворялся. Мы потеряли магазин из-за долгов, когда мне было восемь. А когда мне исполнилось девять, мы потеряли и все остальное.

— И пошли в работный дом?

— Да, спустя некоторое время. — После того как последняя драгоценность его матери была заложена, а полученные деньги истрачены. — При приеме мужчин и женщин разделили, но дети до определенного возраста могли оставаться с матерями. Мы сказали хозяйке, что я почти на два года младше, чтобы меня не разлучили с матерью. — Он криво усмехнулся. — Нам повезло, что она не была особенно наблюдательной женщиной.

— А Лиззи? — спросила пораженная Кейт. — Она тоже была со своей матерью?

— С бабушкой. Эта старушка была почти полностью слепая, абсолютно глухая и постоянно забывала, кем ей приходится Лиззи. В то время Лиззи было не более четырех лет. Почему-то она привязалась ко мне. Она всегда следовала за мной по пятам. — Он внезапно рассмеялся. — Это приводило меня в бешенство. Она была такой настойчивой! Постоянно раздражала меня своим присутствием, вопросами, веселостью. Я не мог понять ее и не мог избавиться от нее.

— Она стала тебе нравиться, — прошептала Кейт.

— Да. По-другому и быть не могло. — День за днем она была рядом с ним, постоянно болтая и заставляя его улыбаться. Ей это всегда удавалось. — Мы с мамой приглядывали за ней. Мы учили ее читать по старой книге «Сон в летнюю ночь». Маленькую комнату в работном доме объявили школой, но на самом деле нас никто ничему не учил:

— Пак, — сказала Кейт, кивая.

— Она картавила тогда, — пояснил он. — Ей трудно было произносить звук «р», и она плохо выговаривала «Эндрю». Вместо этого мы использовали прозвища. Пак и Титания.

— Она действительно слегка картавила, когда мы впервые встретились, — прошептала Кейт. — Я забыла.

— Она была хрупкого телосложения тогда, — угрюмо произнес он и пожалел, что этот разговор не состоялся позднее, тогда он смог бы подойти к серванту и налить себе выпить. — Плохая еда. Плохой воздух. Недостаток одежды и тепла. Ей было трудно. Люди начали болеть скарлатиной. Они с бабушкой заболели первыми. Я делал все, что мог, для нее, для них обеих.