Опасность кровного наследия

— Отменил, распустил, — кратко отчитался император. Но затем, прищурив глаза, медленно, четко и раздельно, произнес: — Знаете, увидев вас впервые в доме Риана, я был насторожен лишь его отношением к вам, но никак не маленькой чистокровно человеческой адепткой. И я ошибся, Дэя. Я очень сильно ошибся, ведь милая, застенчивая и бесконечно смущенная девочка оказалась упорной, настойчивой и идущей напрямик к цели стервой.

— Анарг! — не выдержала леди Тьер.

— Тангирра, сядь! И поверь, ты просто всего не знаешь.

Я сидела молча и не сводила пристального взгляда с императора. Мне было больно и неприятно от его слов, крайне обижала несправедливость, до слез обижала. И все же:

— Мы сейчас не обо мне говорим, — сухо напомнила я.

— Почему же? — издеваясь, переспросил император. — Мы, моя юная интриганка, сейчас говорим о юной деве, оставившей с носом лорда Граддака и в нарушение договоренностей умчавшей в Ардам, где сия дева от мытья грязных полов перешла к поступлению в Академию Проклятий. Неплохо, да?

— Анаргар, хватит! — прошипела леди Тьер.

— Ну что ты, дорогая сестра, я еще к самому интересному не перешел. — Император одарил меня издевательско-презрительной усмешкой. — Далее юная госпожа Риате сменила род деятельности, перейдя работать в грязную таверну, где обслуживала… — очень двусмысленная пауза, — клиентуру до утра, а с утра приступала к обслуге преподавательского состава, ведь ей нужно же было как-то учиться.

— Анаргар-р-р!

— И это еще не все, — император подался вперед, теперь практически прожигая взглядом, — нашу готовую на все деву не устраивал прежний директор, зато весьма удовлетворял в качестве очередной ступени социального положения лорд Риан Тьер. И тогда милая, стеснительная и очаровательная адептка… — еще одна пауза, — наградила его проклятием Вечной Страсти десятого уровня! Браво! — Он громко и с энтузиазмом зааплодировал. — Тангирра, предлагаю присоединиться к восхищению, ибо я, любовь моя, действительно восхищен!

Но леди Тьер медленно встала, протянула руку мне и, когда я нашла в себе силы тоже подняться, тихо сообщила его императорскому величеству:

— Ты идиот, Анарг. А склонность делать поспешные выводы так и осталась твоим слабым местом, брат!

Вспыхнуло золотое пламя.

И тут же с шипением погасло.

— Я идиот? — Император откинулся на спинку кресла, свел длинные пальцы рук вместе и продолжил, с трудом сдерживая ярость: — Из-за этой человеческой девки я завтра отдам собственную дочь гоблинам, Тангирра. Мою дочь! Высокородную темную леди! Гоблинам!

Мне от его практически ощутимой ярости стало не по себе. Но не леди Тьер. Мать Риана подошла к сидящему взбешенному императору, чуть наклонилась и отчеканила:

— Ты отдаешь Алитерру гоблинам, потому что Габриэль не оставил тебе выбора, Анарг. И ты превосходно прикрыл собственное полное поражение необходимостью наказать кронпринцессу, но… Мне продолжать?

Император глухо отчеканил:

— Не стоит.

Тангирра милостиво кивнула, после чего, протянув руку, поправила прядь волос царственного брата, пальчики ее скользнули ниже, ладонь ухватила ворот, и, рванув императора на себя, леди Тьер прошипела:

— А то заведение, что ты назвал «грязной таверной», принадлежит моему другу, полуорку Бурдусу, с которым мы плечом к плечу воевали на границе все то время, пока ты развлекался со своими девками, вместо того чтобы нормально искать меня! Там идеальная чистота во всем, включая нравы.

— Отпусти.

Тангирра разжала пальцы, выпрямилась, мрачно посмотрела на императора и холодно добавила:

— Дэя — член моей семьи. Оскорбляя ее, ты оскорбляешь меня. На этом все.

Вспыхнуло золотое пламя.

* * *

Когда огонь угас, мы оказались в незнакомом мне месте — белоснежный ковер на полу, золотые узоры на стенах, светло-серебристая мебель и два огромных окна.

— Прости, — в голосе леди Тьер прозвучало столько искреннего сожаления, — мне следовало раньше это прекратить, но… ты выглядела так, словно что-то нашла, о чем-то догадалась, я думала, тебе разговор с Анаргом поможет, а вышло…

Я стояла, изо всех сил сдерживая слезы.

— Дэя, — леди Тьер обняла меня за плечи, подвела к дивану, усадила, села рядом и, взяв за руку, укоризненно произнесла: — Кто-то солгал насчет отката.

— Да, — не стала отпираться я.

— Дэюшка-Дэя, — тихий стон. — Дэя, я понимаю, как больно ранят несправедливые обвинения тебя, не приученную к любимой аристократической забаве — словесной дуэли, но постарайся осознать — так все будут думать. Даже я, каюсь, сделала те же выводы, когда узнала о тебе. И я была абсолютно уверена в твоей корысти, пока не встретилась с Бурдусом, вот тогда фраза «работает подавальщицей» предстала совсем в ином свете. А о проклятье… Я слишком хорошо знаю сына и его умение доводить подчиненных до состояния, в котором они наилучшим способом демонстрируют свои возможности, вот и ты — продемонстрировала.

— Обо мне всегда слухи ходили, — тихо призналась я.