Опасности и правда

В машине скорой помощи не было окон, чтобы я могла в этом убедиться, а потому мне не оставалось ничего другого, как молча ждать их возвращения. Я расслабилась, откинулась на спинку кресла и глубоко вдохнула. Голова у меня снова налилась тяжестью, но я взяла себя в руки и сделала суровое лицо. Мы были одни, и между нами возникло какое-то странное напряжение.

А я-то надеялась, что больше никогда не останусь с ним наедине. Карма снова меня настигла.

Не прошло и минуты, как я услышала его голос.

– Почему ты не опубликовала видео, где мы его избиваем? – Он говорил спокойно, но заинтригованно. – Это нас окончательно уничтожило бы.

Я с серьезным лицом смотрела в одну точку. Мне не хотелось отвечать, а еще меньше хотелось объяснять причины, почему я так поступила, хотя вообще-то их было несколько.

Кроме того, говорить с ним оказалось невероятно трудно. Мне хотелось выкрикнуть ему в лицо кучу гадостей, чтобы освободиться от переполнявших меня боли и ярости.

Подождав пару минут и не получив ответа, он задал следующий вопрос:

– Это из-за меня?

– Мир не крутится вокруг тебя, – бросила я тем же тоном, каким он однажды сказал мне то же самое.

– Да, но вокруг твоих чувств очень даже крутится.

Он произнес это так серьезно, что я глупо и весело рассмеялась. Я покачала головой, как будто он ничего не знал, потому что именно так оно и было: он действительно ничего не знал.

– Мне очень жаль. – Я снова нервно рассмеялась, смерив его беспощадным взглядом. – Я чувствую к тебе лишь бесконечное отвращение. Так что ты хочешь от меня услышать?

Это произвело ожидаемый эффект. Адрик отпрянул. Он посмотрел в заднее стекло машины и удрученно прижался к нему лбом. Его глаза горели бессильной яростью, как будто ему вонзили гвоздь в сердце.

– Мы все совершили столько ошибок… – прошептал он через пару секунд.

Я покривила губы и слегка пожала плечами. Двигаться было по-прежнему больно.

– А мне кажется, я сделала все как нельзя лучше, – возразила я.

Его взгляд, немного горький, но заинтересованный, который всегда побуждал меня открыть его тайны, скользнул в мою сторону.

– Ты рада, что покончила с нами?

Я бросила на него растерянный взгляд, словно желая сказать:

«Что за хрень ты несешь?»

– То, что случилось между нами, было…

– Было настоящим, – закончил он.

– Не совсем, – поправила я. – Нельзя любить сразу двух девушек. Это значит, что тебе по-настоящему нравится только одна, но при этом ты морочишь голову другой. Ты пытался морочить голову мне, и теперь я безмерно счастлива, что это закончилось.

Даже я удивилась собственным словам. Уверенность, с которой я их произнесла, была поразительной, но еще лучше оказалось сопровождавшее их чувство, что это правда, именно так все произошло.

Адрик тихо кивнул, все еще сжимая челюсти.

– Клянусь, я больше ничего к ней не чувствую, – выпалил он. – Абсолютно ничего.

Возможно, во время аварии были задеты какие-то давно вышедшие из строя нейроны, но теперь мне открылись многие вещи, которых я раньше не замечала. Я вздохнула и на миг отогнала прочь жестокость. Угрызения совести вынудили меня заботливо наклониться к нему.

– И это прекрасно, – согласилась я. Даже мой голос зазвучал более спокойно и понимающе. – Твое чувство к ней было нездоровым, ты и сам это знаешь. Теперь твоя жизнь станет намного лучше. Ты сможешь делать все, что пожелаешь. Тебе не придется ходить в Тагус, уедешь, куда захочешь, увидишь весь мир, если пожелаешь. Если подумать, дела обстоят совсем не так плохо.

Адрик покачал головой, слегка нахмурившись, как будто сердился на самого себя.

– Все очень плохо, потому что я не могу быть с тобой, – с горечью бросил он. – Уверен, ты даже не дашь мне шанса все исправить и убедить тебя, что сейчас все иначе.

– В этом нет ничего удиви… – начала я.

Он подался вперед, облокотившись на колени, пристально и сурово посмотрел мне в глаза, словно подумал: «Сейчас или никогда», и медленно, с расстановкой произнес:

– Если ты согласишься, я буду рядом с тобой, чтобы тебя оберегать.

Его губы дрогнули в скупой печальной улыбке.

– В этом-то вся проблема, – прошептала я. – Я никогда не хотела, чтобы меня оберегали. Никогда не хотела, чтобы кто-то умирал ради меня или чтобы со мной носились как с фарфоровой вазой.

Он все равно попытался меня убедить.

– Я мог бы…

– Я не Мелани, – перебила я. – И знаю, что ты хочешь сказать.

Он онемел от неожиданности.

Глупые и слабые чувства, которые я уже совсем было подавила и загнала вглубь, теперь вырвались, будто обладали собственной жизнью и мечтали освободиться. К счастью, я несколькими ударами отправила их обратно. Адрик мог быть умным, красивым, обольстительным, зрелым во многих отношениях, но он замаран токсичным чувством к своей кузине, с которым так свыкся. И, как бы я его ни любила, как бы ни была готова отдать за него жизнь, как бы ни горела моя кожа от его прикосновений и поцелуев, я не собиралась занимать место другой девушки и терять остатки достоинства.

– Ты не понимаешь… – прошептал он.