Опасные игры

– Ну давай, будь умницей, – мистер Кейн похлопал её по плечу, тщетно пытаясь казаться добрым, дипломатичным учителем, а не мерзким тоталитарным женофобом. Он посмотрел на девочку. – Давай. Расскажи нам, что с тобой стряслось, отчего ты не можешь играть, и я отстану.

Все уставились на неё, выжидая ответа. Она не могла сказать им правду, не могла сказать, что с ней случилось. Тогда ей пришлось бы ещё больше опозорить родителей, а они были без того достаточно опозорены. И потом, никто не поверил бы. Невозможно было поверить, что шрамы она получила, пытаясь обокрасть одного из самых могущественных наркоторговцев побережья Мексиканского залива.

– Я… – начала было девочка, но не смогла найти ответ, который всех устроил бы. Она смотрела в пол, её щёки пылали.

– Я знаю, – сказал кто-то, – у неё одна нога короче другой.

– Вот она и хромает! – сказал кто-то другой.

Глядя в пол, она видела, как длинная тень мистера Кейна качает головой. Он ей не верил.

– Тогда играй, – велел он. Его голос казался очень далёким. – А то будут проблемы.

Она хотела крикнуть, что он не смеет, пригрозить, что заявит на него, что сообщит директору. Она могла всё это сделать, у неё было право. Она могла даже победить.

Но она хотела положить всему этому конец раз и навсегда.

Она вскинула голову, обвела взглядом всех собравшихся. Их лица в солнечном свете казались размытыми.

– Хотите посмотреть? Хотите увидеть, почему я не могу играть? Почему боюсь повредить ногу? – крикнула она, её голос разлетался на куски. Все, включая учителя, неловко молчали, будто боялись, что девочка сейчас обернётся голодным огнедышащим драконом, готовым их всех сожрать.

Девочка выставила вперёд правую ногу и резким движением закатала до колена штанину тренировочных брюк.

Все ахнули. Кто-то зажал рот рукой. Мистер Кейн, казалось, был смущён и пристыжен. Девочка знала, на что похожа её нога, знала, как выглядит ожог кислотой. Она ещё раз обвела всех колючим взглядом, желая убедиться, что они всё видели. Желая убедиться, что до них дошло. Наконец мистер Кейн сказал:

– Достаточно, Элли. Ты освобождена. Садись на скамейку и наблюдай за игрой. – Он повернулся и пошел сквозь толпу девочек, по-прежнему взиравших на неё с ужасом и отвращением, даже когда она опустила штанину. По крайней мере, теперь все поняли, почему она переодевается в туалетной кабинке, почему никогда не надевает на физкультуру шорты, почему носит джинсы даже в тридцатисемиградусную жару.

Она должна была это сделать.

– Так, девочки, или мы начинаем игру, или бежим пять кругов по беговой дорожке, – закричал мистер Кейн так резко, что все подпрыгнули, и стал доставать футбольные мячи. – Вперёд!

Девочка осталась одна. Она слышала, как другие, уходя, перешёптывались, но не хотела слушать, что они говорят.

Её дыхание дрожало, как листок. Пройдя по полю, она села на скамейку, стала смотреть на других. Ей казалось, что правда принесёт облегчение, но она принесла только стыд. Она видела лица других девочек, их реакцию на то, что она оказалась пусть не огнедышащим драконом, но всё равно чудовищем.

Сейчас

Мы лежали, завернувшись в уютное фланелевое покрывало, переплетя ноги, наслаждаясь его мягкостью и друг другом. После того как мы вернулись в дом, накрытые дешёвыми одеялами из Икеи, мы решили допить вино и порыться в шкафах на предмет того, чем заменить сгоревшие стейки. Нас вполне устроили томатный суп и жареный сыр. Не особенно изысканно, но после секса нам было уже всё равно.

Одеваться мы не стали. Покончив с обедом, Кэмден решил, что всё ещё голоден, и набросился на меня перед камином. Этот человек умел управляться с языком, и в этот раз я кричала, уже не боясь разбудить соседей, крепко сжимая бёдрами его голову.

Я, само собой, ответила взаимностью. Ему даже просить не пришлось – я весь вечер мечтала взять в рот его член. Я хотела видеть Кэмдена, видеть, как он закатывает глаза, как его тело с каждой секундой становится всё напряжённее.

Этого тоже оказалось недостаточно; программу мы завершили в спальне, на этот раз в миссионерской позиции. Женщины могут фыркать, но мне кажется – в мире нет ничего прекраснее, чем когда сильное мужское тело прижимает тебя к кровати, когда ты видишь взгляд партнёра. На мой взгляд, миссионерскую позицию явно недооценивают.

Поэтому в конце я почувствовала себя очень ранимой и нежной. Вообще я не люблю обниматься после секса, но я позволила ему прижаться ко мне всем своим обнажённым телом и целовать в шею. Я была усталой, счастливой, между ног чуть саднило. Тянуло живот. Ещё чуть-чуть, и я почувствую бабочек, а потом моё сердце разобьётся. Всего один – ну хорошо, пять – мышечных спазмов, и вот я уже начала к нему привязываться.

Я глубоко вздохнула, глубже зарылась головой в подушку. Ладно, на сегодня позволю себе расслабиться. Но только на сегодня. А завтра выброшу всё это из головы и займусь делом.

– Они болят? – прошептал Кэмден мне в волосы. Я замерла.

– Что?

– Твои шрамы болят?