Опасные клятвы (ЛП)

Я не могу не задаваться вопросом, не исчезнет ли это чувство, не узнаю ли я о ней то, что меня не устраивает, и не узнает ли она обо мне. Если все это лишь ранний румянец увлеченности и желания, а не то, чем это кажется, - началом отношений, которые могут стать полноценным общением, которого я так жаждал. Отношений, которые, как мне кажется, со временем могут стать тем, о чем я даже не смел думать, отношениями, в которых есть не только любовь, но и привязанность или дружба.

Когда я целую ее, она прижимается ко мне, отвечая с таким желанием, на какое я только мог надеяться. Когда я проникаю в нее, она уже мокрая и жаждет, ее стоны наполняют воздух, когда я заставляю ее кончить, и когда я всаживаюсь в нее в последний раз, ощущая изысканное удовольствие от того, что моя сперма заполняет ее, она снова оргазмирует для меня, сжимаясь вокруг моего члена так, что мне хочется держать ее в этой постели весь день.

Я не замечаю, пока мы не лежим после этого, пустых чемоданов у стены.

— Тебе не нужно было убирать свои вещи. — Я убираю прядь светлых волос с ее лица. — Горничные придут сегодня, пока нас не будет. Они могли бы сделать это за тебя.

На ее лице мелькает странное, почти тревожное выражение, но потом она его сглаживает.

— Мне не нравится, когда все в беспорядке, — вот и все, что она говорит. — Я не привыкла жить на чемоданах. — Маленькая улыбка мелькает в уголках ее рта, и она снова целует меня. — Кроме того, так я чувствую себя как дома.

Этого достаточно, чтобы я забыл о странном выражении ее лица… почти. Возможно, она просто не хотела, чтобы незнакомые люди трогали ее вещи, говорю я себе, но это тоже не совсем верно, потому что Марика выросла в окружении персонала, который трогал все вокруг и делал все для нее всю жизнь. Странно, что она чувствует себя неловко, когда маленький персонал, который я держу здесь, распаковывает ее чемоданы. Но это также не кажется настолько важным, чтобы спрашивать о чем-то еще. Я снова целую ее и встаю с кровати, направляясь в ванную.

— Пойдем со мной в душ, — приглашаю я, поворачиваясь, чтобы она могла насладиться своим видом, когда я останавливаюсь перед дверью. — А потом я приготовлю тебе завтрак, пока ты будешь готовиться.

— Не думаю, что смогу возразить на это предложение, — пробормотала она, и мне открывается вид на ее обнаженное тело, когда она откидывает одеяло, и на скользкий намек моей спермы на ее бедрах, когда она идет ко мне и присоединяется ко мне в душе.

***

Это заняло больше времени, чем я предполагал, к тому же я не смог остановить себя от того, чтобы трахнуть ее в душе, нагнуть ее, чтобы ее длинные светлые волосы мокрыми прилипли к коже, когда я брал ее сзади. Я не был так постоянно возбужден уже давно, сколько себя помню. Я слегка поправляю член в брюках костюма, спускаясь вниз, чтобы приготовить обещанный завтрак, и сам чувствую себя немного больным. Возможно, сегодня нам обоим понадобится выходной, но я не уверен, как это произойдет. Кажется, я не могу находиться рядом с Марикой без того, чтобы не напрягаться настолько, что кончать становится скорее физической необходимостью, чем удовольствием.

Она спускается вниз через тридцать минут, в полосатом платье-свитере, спускающемся чуть ниже колен, и низких коричневых сапогах, ее светлые волосы мягкие и блестящие вокруг лица. Насколько я могу судить, она лишь слегка накрасилась, и я чувствую странное тепло, когда вижу, что на ней жемчужные и золотые украшения, которые я ей подарил. Такое же чувство я испытываю каждый раз, когда смотрю на ее левую руку и вижу, что на ней мое кольцо.

Это не то, что я ожидал почувствовать, но с Марикой оно есть.

— Завтрак почти готов. — Я подталкиваю к ней напиток, домашний «кровавый Мэри», и она морщит нос. — Что? — Я смотрю на нее, нахмурившись. — Тебе не нравится?

— Никто за всю историю цивилизации не хотел пить овощи на завтрак. — Она отталкивает его. — Я возьму буквально все остальное.

Я ухмыляюсь.

— Не думаю, что смогу оправдать две порции перед встречей, но, если ты хочешь что-то другое, я с радостью приготовлю это для тебя.

Марика колеблется, глядя на красную жидкость, увенчанную дольками цитрусовых и маленьким огурчиком.

— Хорошо, — говорит она со вздохом. — Я сделаю глоток - о боже. — Все ее лицо искажается, и она снова отталкивает его. — Неважно.

Я не могу удержаться от смеха, забираю напиток и иду к холодильнику за шампанским и апельсиновым соком.

— Вижу, я нашел твой единственный недостаток, — дразняще говорю я ей, делая мимозу и меняя ее на кровавую Мэри. — Должно же было что-то быть.

— Нежелание есть острый салат на завтрак, это не недостаток. — Она берет фужер с шампанским и закрывает глаза в явном блаженстве, делая глоток. — На вкус как свежевыжатое.

— Да. — Я вынимаю киш из духовки и достаю нож. — Я очень домашний, Марика.