Опасные манипуляции 2

Двигаясь потихоньку наверх, я почувствовала, что мои мысли стали яснее, я ощутила ток свежего воздуха, и как собака, жадно втягивая его носом, начала ползти быстрее, или, может быть, мне так казалось. Наконец моя голова уткнулась в какой-то металлический люк, который имел пару небольших щелей, через них тоненькой струйкой проникал свежий морозный воздух. Я попыталась толкнуть люк, но тут же скользнула вниз, в пугающую темноту. Я взвизгнула от страха, прижалась телом к металлу и заработала локтями и ногами, снова подползая в живительной струйке уличного воздуха.

Отдышавшись, я решила действовать хитрее, стала ощупывать люк. К моему счастью, люк состоял из двух створок, имеющих пару металлических ручек. Я пропустила руки под одну из петель, извернулась, повиснув почти вниз головой, и уперлась во вторую створку обеими ногами. Первый толчок не привел к значимому результату. Покрытый инеем металл подо мной и в моих руках, вытягивал остатки тепла и жизненных сил из моего, не самого могучего, тела, я понимала, меня хватит еще на пару толчков, а потом я в лучшем случае усну, обвив обеими руками ржавую рукоять люка.

Второй толчок принес мне надежду. Створки заметно приподнялись, но потом их вес стал непреодолимой силой для моих, дрожащих от напряжения, ног, и чуть слышно брякнув, люк вернулся в исходное положение. Третий толчок принес мне свободу, одна половинка поднялась, на мгновение повисла в воздухе в неустойчивом положении, но, затем, мягко рухнула в снег. Я смотрела в зимнее небо, затянутое низкими тучами, и не было вида прекраснее того, что я видела.

Я бросила прощальный взгляд вглубь подвала. В темноте колыхалось голубое свечение, качнувшись пару раз, оно скрылось в темноте. Со стоном я отцепилась от проушин и выползла из подвала, с трудом поднялась и, тихонько вернув люк на место, осторожно двинулась в сторону СТО. Вокруг стояла тишина, поэтому звуки приглушенного разговора двух мужчин у входя в овощехранилище было слышно на значительном расстоянии.

— А ты где эти противогазы взял?

— Это не противогазы, а штуки типа аквалангов, в них на двадцать минут воздух закачен. А взял я у пожарных, полгода назад к ним на склад залез, взял пару шлангов на продажу и так, по мелочи.

— Седой, а мы когда пойдем вниз?

— А ты куда торопишься, может быть, девка еще живая?

— Так и хорошо, она квелая наверное…

— Ты ей вдуть что ли хочешь? Ну, ты даешь. Только имей в виду, там еще один жмур лежит.

— Кто?

— Помнишь, мастер у нас был, Владимиров фамилия, пропал который?

— Ну, да, помню.

— Ну, там внизу его и встретишь.

— А как он там оказался?

— Да как? Ходил, нудил, ныл — «Когда деньги отдашь». Ну и перестал ныть.

— А как ты его туда заманил?

— По умному заманил. Выписал наряд-заказ на работы в этом погребе. Он туда и поперся, посмотреть, как и что, а я его легонечко, по головке шибко умной, тюкнул и там оставил. Вот он оттуда и не вышел.

— Так он вроде бы с завода домой ушел, и потом пропал?

— Это я его вещи из кабинки забрал, что-то продал, ненужное выбросил, а потом сказал, что видел его на троллейбусной остановке, а Семка-алкаш это подтвердил.

— Ну, ты Седой крученый!

— А то, ты меня держись, со мной при деньгах всегда будешь. Ну что, пошли, а то деваха тебя поди заждалась! Хоть, напоследок, бабское счастье во всех местах почует. Только давай так, тебе девка, а мне все что при ней будет.

— Договорились, пошли скорее, пока она живая! Больно она, сучка, ладная, не то что наши, хрен обхватишь и без слез не глянешь.

— Ничего ты в бабах не понимаешь. Ладно, пошли скорее.

И два душегуба, распахнув дверь подвала, двинулись на свидание со мной.

Я подождала пару минут, закрыла дверь на засов и пошла в СТО. Там, в уже привычной мне полной темноте, я долго и ожесточенно мылась вонючим хозяйственным мылом, тщательно отстирывала свои вещи, потом включила калориферы в сушильной камере, и за полчаса высушила свою одежду. Надев рабочие перчатки, я подошла к овощехранилищу. Кто-то слабо скреб металлическую дверь изнутри. Я подобрала с земли валяющийся в снегу ржавый замок от овощехранилища, в мастерской СТО с помощью тисков и лома изуродовала его, настолько, насколько хватило сил. Затем вернулась на улицу, постояла, прислушиваясь к ночной темноте и глядя на подмигивающие через разрывы в тучах звезды. Звуков из-за двери уже давно не было слышно.

Перехватив поудобнее лом, я распахнула дверь. Люди, желавшие проводить меня по ту сторону бытия, лежали у входной двери. Они, очевидно, успели подраться за изолирующие противогазы, потому как те порванные, с помятыми баллонами, лежали внизу, у начала ступеней. Я не думаю, что мужчины задохнулись. Судя по всему, они ожесточенно дрались за кислород в баллонах, а затем их посетил призрак мастера Владимирова. Во всяком случае, выражение первобытного ужаса застыл на их окровавленных, искаженных до неузнаваемости, лицах. Я смотрела на еще теплые тела тех, кто хотел сделать последние минуты моего пребывания в этом мире невыносимыми, и ничего, кроме удовлетворения от свершившейся справедливости, я не чувствовала.