Опасные пути

— Затем, — продолжал Ренэ, — я в присутствии этих двух свидетелей осмотрю тело покойного, чтобы подтвердить причину смерти, установленную врачом.

Маркиза задрожала, но успокоилась на мысли, что, если врач определил смерть от удара, то и судебный пристав ничего не узнает. Откуда у него могут быть познания относительно ядов? Мария решила употребить все усилия, чтобы обворожить молодого человека. Она устремила на него пристальный взгляд, и Ренэ невольно потупился перед ним.

Но уже через несколько минут он, маркиза и понятые вошли в комнату покойного. Там их встретил доктор.

— Этот случай не представляет затруднений, — сказал он, обращаясь к Ренэ, — господин д‘Обрэ скончался от удара.

Судебный пристав подошел к умершему, а затем, после непродолжительного осмотра, вместе с понятыми подписал протокол. Маркиза облегченно вздохнула; но это длилось недолго, так как ею снова овладел испуг. Дело в том, что Ренэ снова подошел к трупу и стал очень внимательно всматриваться в черты лица умершего. Неужели он напал на какой-нибудь след? Странно! Ренэ ощупывал пальцы покойного, и его лицо приняло сосредоточенное выражение. Маркизой овладел страх.

“Берегись, прекрасный герцог, — подумала она, — яды Экзили могут и до тебя добраться!”

Вскоре Ренэ отошел от постели и спросил доктора:

— Вы уже не застали покойного в живых?

— Нет.

— Сколько времени прошло с момента смерти до того, как Вы приехали?

— Так около часа. Не правда ли, маркиза?

— Вы одни были около Вашего отца? — обратился молодой человек к Марии.

— Нет, — с горячностью ответила маркиза, — впрочем да. Когда я дала ему питье, то я была одна с ним.

Ренэ снова подошел к умершему. В эту минуту Луизон вызвала маркизу, которая была очень рада возможности избегнуть неприятных расспросов; хотя ее пугала мысль, что молодой юрист останется наедине с умершим, но она успокаивала себя тем, что протокол уже подписан.

Когда маркиза вышла из комнаты, доктор стал излагать Дамарру состояние здоровья умершего и объяснять причины удара. Молодой герцог почти не слушал его. Он ходил по комнате и внимательно осматривал ее. Вдруг он остановился перед столиком, на котором на серебряном подносе стоял стакан, взял его в руки, посмотрел на свет и спросил:

— Кажется, господину д‘Обрэ давали питье из этого стакана?

— Вероятно! — ответил доктор подходя. — На дне еще осталось несколько капель, а тут заметно, где покойный прикладывал губы.

Ренэ поднес стакан к окну и снова посмотрел на свет; на стенках сосуда виднелся какой-то странный налет. В эту минуту вошла маркиза и, как вкопанная, остановилась на пороге, увидев стакан в руках молодого юриста.

“Какая непростительная неосторожность! — подумала она, — я забыла убрать стакан; видно, что я еще неопытна… Но теперь я все это приму к сведению”.

Она подошла к Ренэ и произнесла:

— Из этого стакана пил в последний раз мой дорогой отец.

— Я так и думал, — ответил Ренэ, — а потому и осматривал его так внимательно.

— Не сделаете ли Вы и господин доктор мне чести поужинать вместе со мной, — с обворожительной улыбкой проговорила Мария.

— Благодарю Вас, — поспешно ответил Ренэ, — я вынужден отказаться, потому что должен быть засветло в Компьене.

— Я тоже, — проговорил доктор. — Мы можем ехать вместе, господин Дамарр?

— Хорошо, доктор, — сказал молодой юрист. — Примите мое искреннее сочувствие Вашему горю, — продолжал он, обращаясь к маркизе, — я скоро опять приеду снимать печати.

“Хоть бы ты провалился! — подумала маркиза. — Меня не проведешь!.. У тебя зародилось подозрение. Непременно нужно будет написать Годэну, чтобы он имел в виду Дамарра”.

Ренэ и доктор вскоре же покинули замок. Они ехали по лесной дороге в одном экипаже, но их разговор не был особенно оживленным.

— Маркиза, кажется, не ладила со своими родными? — спросил Ренэ после продолжительного молчания.

— Прежде, да, — ответил доктор, — но в последнее время она примирилась с ними, и отец очень привязался к ней.

— Говорят, что старик очень сурово относился к дочери и держал ее, как в плену?

— Это преувеличено. Он хотел оградить ее от преследований Сэн-Круа, из-за которого и происходили все раздоры.

— Но ведь этот Сэн-Круа сидит в тюрьме. Чего же боялся господин д‘Обрэ?

— Он боялся, что Сэн-Круа выйдет на свободу и старая любовь снова разгорится; потому-то он так усердно и старался помирить дочь с мужем.

Ренэ опять задумался.

— Что Вы так задумчивы, господин Дамарр? — спросил доктор. — Офмон, кажется, не выходит у Вас из головы.

— Ах, знаете, я — юрист, доктор права, и поневоле задумываюсь над разными вещами.

— Но в Офмоне все так просто.

— Вы так думаете?

— Конечно.

Наступило новое молчание. Его перебил Ренэ.

— Доктор, — спросил он, — скажите, пожалуйста, когда наступает при ударе паралич — сразу или лишь потом?

— Сразу.

— Вы не могли определить, когда наступил паралич у д‘Обрэ?

Доктор с изумлением посмотрел на Ренэ и спросил:

— Что это? Допрос? Чем он вызван?

— Да я знаю, что если паралич наступает постепенно, то можно подозревать, что он вызван действием яда.