Опасные пути

Распахнули дверь; свежий воздух пахнул в комнату и отогнал черный дым в углы и под потолок. В рассеянном дыму стали понемногу вырисовываться фигуры нападавших.

— Где он? Держите его! — кричали все.

За маленькой дверью, которую еще застилало облако дыма, послышался хриплый смех доктора, но, когда прибежавший Лавьенн открыл дверку, за нею уже никого не было, — доктор исчез.

Страшный кашель овладел всеми присутствующими. Лавьенн поторопился подать разные эссенции, благовонные курения, лимонады и освежающие порошки.

— Это был дьявольский опыт! — воскликнул де Лозен, придя в себя и подкрепившись глотком лимонада. — И в конце концов мошенник удрал!

— О, я еще вся разбита, — простонала маркиза де Кевр.

Все казались озадаченными. У всех покраснели лица; у всех было одно ощущение, как будто страшная тяжесть давила на череп.

— Не позвать ли врача? — вполголоса спросил Ламот.

— Только этого недоставало, — возразил Лозен.

— Придем в себя и перестанем говорить об этом. Неужели Вы хотите сделать нас посмешищем всего Парижа? Если Париж узнает об этом приключении, — мы пропали. Доктор-то уж будет держать язык за зубами, но представьте себе, что дело дойдет до ушей студентов; двенадцать мужчин со шпагами против одного, у которого в руках ничего, кроме деревянной коробочки! Ах, наука… это — нечто великое!

Скоро все общество покинуло лавку.

— Если только этот молодчик попадется мне, я проколю его насквозь шпагой, — пробормотал Биран.

— Сегодня же вечером я доведу обо всем случившемся до сведения Пальлюо. Доктор — лакомый кусочек для судей в Шателэ, — сказал Ламот.

— Ах, если бы мне еще раз повидать этого черного господина! — рассуждал сам с собой Лозен; — это интересный мошенник, и такие знакомства могут пригодиться.

X После полуночи

На башенных часах пробило двенадцать, когда экипаж, везший маркиза де Бренвилье из дворца Тюильери, остановился у одного дома на новой улице Св. Павла. Он принадлежал отцу маркизы Дре д’Обрэ, с которым наши читатели уже немного знакомы.

Дом д’Обрэ недавно был совершенно перестроен и отремонтирован по плану самого Лемерсье, и потому служил теперь украшением всей новой улицы Св. Павла.

Задний фасад выходил в густой парк, тянувшийся до Львиной улицы, на которую обитатели дома могли выйти через калитку, находившуюся вблизи высеченной из камня статуи св. Варвары.

Как мы уже сказали, была полночь, когда экипаж маркиза де Бренвилье остановился у маленького подъезда дома д’Обрэ. Заспанный швейцар открыл дверь и с машинальным поклоном пропустил господ.

Маркиз быстро поднялся по лестнице; маркиза шла за ним. Они прошли переднюю, и здесь Бренвилье попрощался с женой легким поклоном.

Маркиза поспешно прошла в свой будуар, сбросила свою шелковую накидку и сняла с головы дорогие кружева и жемчужный убор, украшавшие ее волосы.

— Иди спать, Франсуаза: мне тебя более не нужно!

— Как же Вы, Ваше сиятельство, разденетесь без моей помощи?

— Ты знаешь, что я часто делаю это; впрочем, помоги мне, это тяжелое платье просто давит меня.

Когда красавица-маркиза переоделась, Франсуаза вышла из комнаты, и вернувшись с питьем для ночи на серебряном подносе, застала маркизу у окна с пристально устремленным в сад взором. Она накинула широкий пеньюар; волосы маркизы были еще причесаны по-прежнему, только все украшения были сняты и лежали на маленьком круглом столике. Маркиза по-видимому с величайшим вниманием следила за каким-то предметом в саду, так как не отрываясь смотрела на одно и то же место. Однако темнота была так велика, что из окна нельзя было разглядеть в саду ни одного предмета, если он не находился совсем близко около дома.

Вдруг на одном из зубцов каменной стены показался красноватый свет; он вспыхнул только раз и сейчас же погас. Маркиза покинула свой наблюдательный пост и приготовилась открыть дверь. Раздавшийся шорох заставил ее застыть на месте. Он доносился из комнаты маркиза. Она выскользнула из своего будуара и неслышными шагами прошла в большую переднюю. Войдя в нее, она заметила, что дверь, ведущая на половину ее супруга, стояла открытой. Маркиз вышел из своих комнат.

Мария де Бренвилье пробормотала несколько слов, звучавших презрением и проклятием, и осторожно вышла из комнаты. Не оглядываясь, побежала она по аллее к каменной стене, торопливо открыла калитку, ведущую на Львиную улицу, и очутилась в темном переулке. Перешагнув через каменный порог, она почувствовала, что кто-то схватил ее за руку. Из темноты выступил закутанный в плащ человек и прошептал:

— Наконец-то, Мария!

— Это — ты, Камилл? — спросила маркиза, — я заставила тебя ждать?

— Ты получила мою записку, ты со мной, и я счастлив! Нам нечего торопиться, мы успеем захватить его.

Они подошли к изображению святой Варвары; перед ним висела лампадка, и ее слабый свет скудно освещал это место улицы.

— Остановимся здесь, — сказал Камилл Териа. — Спрячься в тени, они идут.