Опасные союзники

Вскоре новые команды принялись грести, и все четыре судна стали разворачиваться обратно – под защиту главного корабля.

– А с другой стороны, ему сейчас самое время в море сбежать, – сказал герцог, снова прикладываясь к трубе. – Хотя нет, эти монстры морские им весь такелаж попортили, поэтому полночи ремонта им обеспечено. Никуда не уйдут, будут к завтрашней битве готовиться.

– И мы будет готовиться, сэр.

– И мы будем. Пойдем, будем вызывать лодку и смотреть твою шхеру, а потом к себе на корабль. Хочу в нормальную каюту попасть – устал кормить муравьев да блох этих лесных. Надоели.

125

Доносившиеся сверху крики и топот заставили всех очнуться от тяжелого сна. Судно раскачивалось на слабой волне, отчего после дурмана слегка подташнивало.

– Вот попали, а? – первым нарушил молчание Рони.

– В горле пересохло, хорошо бы водички попить, – заметил Бурраш.

– А мне до меча добраться хочется, – угрюмо произнес Ламтак. – Очень я за их вероломность посчитаться хочу.

– А чего это они так орали? – спросил Рони.

– Похоже, битва у них какая-то была, – ответил Мартин, который очнулся раньше других.

– И чего? Кто победил?

– Непонятно. Сначала готовились – команды отдавали, потом разом в воду попрыгали.

– А мы-то им на что?

– В рабы продадут, – вздохнул Бурраш, и все сразу вспомнили его друга Ламбаруша.

– Не думаю, – покачал головой Мартин. – Тут что-то другое. Нас кому-то отдать хотят, и боюсь, что это будет похуже рабства.

– А что может быть хуже? – спросил Ламтак и сумел сесть, привалившись спиной к бочке.

Вдруг люк распахнулся, и в трюм стали спускаться два матроса. Они внимательно осмотрели пленников, потом один взял у другого медное ведро и начал мерным ковшиком раздавать воду.

Напоив пленников, матросы ушли.

– А по нужде, если надо? – обидчиво поинтересовался Рони. – Мне что, в штаны сливать?

– Пить не надо было много, – усмехнулся Бурраш. – Лучше бы мне отдал, я-то совсем не напился.

– А чего ты веселишься, зеленый? – с укоризной в голосе спросил Ламтак.

– Да потому, что плакать пока рановато. Про нас ничего не известно, может, еще и сбежим. Это ж только бухта, значит, и берег недалеко.

– Тут такие берега – скалы одни, – заметил Рони.

– Надо будет – выползем. Вот только от веревок как избавиться? Перетирать долго.

– Мартин, может, ты поможешь? – спросил Рони.

– Вряд ли. Они тут таких узлов навязали, что руки не шевелятся. Как в железной окове.

– Это морские узлы такие, – пояснил Бурраш. – На совесть вязали.

– Не, ну, правда, мне что, в штаны лить? – снова озвучил свою проблему Рони.

– По сравнению с ударом кинжалом в живот, это пустяк, – прокомментировал Ламтак.

– Да, – согласился Бурраш.

– Стойте! – воскликнул Рони, забывая про свою проблему и садясь ровнее.

– Чего ты? – спросил Мартин.

– Наши пожитки – вон они!

Мартин проследил его взгляд, и действительно, все вещи, в том числе арбалет и «горгона» Бурраша, лежали в дальнем углу, до которого, как полагали захватчики, пленникам ни за что было не добраться. Впрочем, даже добравшись, воспользоваться ими не было никакой возможности.

– Делай в штаны, парень, – посоветовал Бурраш. – Если сбежим, помоешься в море, а если нет – уже без разницы.

– У калмаев, я слышал, применяется казнь муравьями, – добавил Ламтак.

– Как это? – уточнил Рони.

– В задницу вставляют речной тростник с медом, и муравьи начинают его таскать, а когда мед заканчивается…

– Прекратите это! – потребовал Мартин, нервно дергая пальцами и невольно срывая с пола изрядные куски щепы.

– Да чего ты? Мы же просто отвлекаемся, – заметил ему Бурраш.

– Дело нешуточное, куда тут отвлекаться?

– А ты на что надеешься?

– На удачу нашу общую. Не вижу я нашей гибели, и все тут.

– О как!.. – поразился Ламтак. – А я давно подозревал, что в тебе чего-то такое имеется, командир, я подозревал.

– Да я не про то, ничего я не вижу, просто…

Спор был прерван новым визитом с палубы. Люк снова открылся, и первым в трюм спустился матрос с масляным фонарем, а за ним, поддерживая подол струящегося красного платья, спустилась и сама Середа – блистательная красавица. Среди старых парусов, смоляных канатов и пропотевших пленников она смотрелась совсем диковинно.

Брезгливо поддерживая платье, она прошла мимо других к Мартину и, присев рядом на корточки, спросила:

– Как себя чувствуешь, могучий Мартин?

– Получше тебя, проигравшей сражение, – ухмыльнулся Мартин, полагаясь только на свои догадки.

Середа не удивилась.

– Было бы даже странно, если бы ты не знал всех моих дел. Или не всех?

Мартин не ответил.

– Скажи мне, что должно произойти уже скоро?

– Подожди и сама узнаешь, – ответил Мартин, сдерживая улыбку. Он понимал, что Середа считала его куда более опасным, чем он являлся на самом деле. Или он неправильно думал, а она видела саму суть?

«Нет-нет, я здесь вообще никто», – успокаивал себя Мартин, однако глаза Середы говорили об обратном.

– Скажи мне, что делать дальше, ведь ты можешь видеть будущее, – настаивала она.

– Ты будешь воевать двести лет, – ответил Мартин, вспомнив откровения Птюца.

– Откуда ты заешь?! – воскликнула она, подскакивая.