Опасные соседи

Похоже, дом Дайдо полон полученного в наследство антиквариата. Либби не видит ни единой вещи из интернет-магазина TK Maxx. Стены увешаны броскими абстрактными картинами. Либби вспоминает, что Дайдо однажды упомянула, что ее мать также художница. Дайдо ведет Либби через французские двери в задней части дома, и они устраиваются в симпатичном садике на старомодных плетеных ротанговых стульях, на которые брошены декоративные подушки с цветочным орнаментом. Либби обводит взглядом задний двор красивого дома Дайдо, и ей в голову приходит мысль, что той, возможно, на самом деле не нужно работать. Похоже, ее работа дизайнера шикарных кухонь — всего лишь милое хобби.

Дайдо выносит миску с салатом из киноа и авокадо, еще одну с вареным картофелем, каравай темного хлеба и два бокала для просекко, которое Либби принесла с собой.

— Давно ты здесь живешь? — спрашивает Либби, намазывая масло на хлеб.

— С двадцати трех лет, когда я вернулась из Гонконга. Это был дом моей матери. Она сохранила его для меня. Мой брат должен был унаследовать дом, но потом все изменилось…

Либби глуповато улыбается. «Дом». «Коттедж». Совсем другой мир.

— Это так грустно, — говорит она.

— Да, — соглашается Дайдо. — Но дом — это проклятие. Я рада, что он не имеет ко мне никакого отношения.

Либби кивает. Еще неделю назад она не знала, что большие красивые дома — проклятие, теперь она ближе к пониманию этого факта.

— Итак, расскажи мне о своем доме. Расскажи все.

Либби делает глоток просекко, ставит бокал на стол и откидывается на спинку стула.

— Я нашла статью, — начинает она. — В «Гардиан». Про дом. Про моих родителей. Про меня.

— Про тебя?

— Да, — говорит Либби, потирая локти. — Все это очень странно. Видишь ли, когда мне был почти год, меня удочерили. Дом в Челси принадлежал моим биологическим родителям. И, согласно той статье, я родилась в секте.

Это слово, слетевшее с ее губ, звучит ужасно. Слово, которое она изо всех сил старалась избегать, чтобы даже не задумываться о нем. Оно так расходится с наивной фантазией, в которой она жила всю свою жизнь. Дайдо даже слегка дрожит от волнения.

— Что-что?

— В секте. Согласно этой статье, в том доме в Челси обитала своего рода секта. Там жили самые разные люди. Жили по-спартански. Спали на полу. Носили одежду, которую шили сами. И все же… — Она лезет в сумочку и достает распечатку статьи. — Взгляни, это мои родители за шесть лет до моего рождения, на благотворительном балу. Нет, ты посмотри на них.

Дайдо берет статью из ее рук и рассматривает фото.

— Черт, — говорит она, — это же просто шик!

— Знаю! Моя мать была светской львицей. Она возглавляла рекламную фирму в области моды. Когда-то она даже была помолвлена с австрийским князем. Это была просто потрясающая женщина!

Было странно и непривычно видеть лицо матери. Та чем-то напоминала Присциллу Пресли — те же крашеные черные волосы и пронзительно-голубые глаза.

Ее мать оправдывала каждую из ее детских фантазий, вплоть до работы в пиар-агентстве. А вот отец… да, он был очень хорошо одет, но ростом ниже, чем она себе его представляла, ниже ее матери. У него высокомерно вскинут подбородок. Но было в его взгляде нечто колючее: казалось, он смотрел на фотографа так, будто ожидал подвоха. Он обнимал Мартину Лэм за талию, и на снимке можно было разглядеть кончики его пальцев. Она удерживала наброшенную на плечи шелковую шаль, и сквозь тонкую ткань ее вечернего платья слегка выпирали ее подвздошные кости. Согласно тексту статьи, это было последнее фото, запечатлевшее «светскую пару» до того, как они исчезли из поля зрения и семь лет спустя были найдены мертвыми на полу их кухни.

— У меня были брат и сестра, — говорит Либби. Ее потрясение так свежо, что слова слетают с ее губ одно за другим, без промежутков.

Дайдо поднимает на нее глаза.

— Вот оно как! — говорит она. — И что же с ними случилось?

— Никто не знает. Адвокат склонен думать, что их, похоже, уже нет в живых.

Вот он. Самый тяжелый из всех этих жутко тяжелых фактов, давивших на нее все эти нескольких дней. Этот факт приземляется между ними, массивный, как метательный молот.

— О господи, — ахает Дайдо. — Это надо же… но как такое могло случиться?

Либби пожимает плечами.

— Полиция пришла в дом по звонку соседей. Копы нашли на кухне тела моих родителей и еще одного человека. Все трое были мертвы. Похоже, это было групповое самоубийство. А потом они обнаружили меня, малышку десяти месяцев от роду, цветущую и здоровую… в кроватке наверху. Но никаких следов моего брата и сестры.

Дайдо, разинув рот, окидывается на спинку стула и пару секунд молчит.

— Ну хорошо. — Она садится ровно, подается вперед и сжимает пальцами виски. — Итак, там была секта. И твои родители совершили групповое самоубийство с каким-то случайным человеком…

Либби кивает.

— Они отравились ядовитыми растениями, которые выращивали в аптекарском огороде.

У Дайдо вновь отвисает челюсть.

— Да, — сухо говорит она. — Разумеется. Черт! И что потом?