Опасные тропы натуралиста (Записки ловца змей)

— Как по зоопаркам? — удивился Илларионыч. — Разве вы не знаете, что эти змеи предназначены медикам?

— Пока медики перечислят деньги и заберут змей, несколько штук издохнет. Это чистый убыток зообазе. Мы не можем ждать!

— Константин Михайлович, вы слышите, что говорит представитель зообазы? — сказал Илларионыч.

— А вам разве не все равно, куда пойдут ваши змеи? — удивился приемщик. — Ваше дело деньги за них получить!

— Вот в том-то и дело, милый человек, что не все равно, — насмешливо ответил Илларионыч. — В зоопарках эти кобры издохнут без пользы, если не считать пользой то, что на них поглазеют. У медиков же яд змей спасет жизнь людям. Разницу улавливаете?

— До таких высоких материй мы еще не доросли, — огрызнулся приемщик. — Нам бы сбыть этих змей без убытка!

— И все же вам придется подождать с распределением змей, — настаивал Илларионыч, — известите медиков о получении вами змей…

— Может быть, вы возьметесь распределять и весь другой наш товар? — вызывающе оборвал его приемщик. — Тогда мне незачем будет ломать себе голову над решением этих задач! Кто сдает змей, Константин Михайлович, вы или этот человек? Если акт будет подписан и деньги за змей выплачены, я оставляю за собой право распоряжаться змеями. Если же вы согласны с этим человеком, то я акта составлять не буду и змей от вас не приму!

Завязался спор. Илларионыч настаивал на своем и ругался. Приемщик тоже ругался и тоже настаивал на своем. Костя разговаривать с приемщиком не стал, а куда-то ушел. Я не знал, как поступить, молча слушал и ждал, чем все это кончится.

А кончилось все очень плохо. Оказывается, Костя ходил к директору зообазы. Тот пришел в приемную. Костя и Илларионыч стали просить его отсрочить отправку змей на два-три дня. Приемщик кричал, что он не имеет права держать на зообазе неоприходованных змей не только три дня, а и три часа. Директор зообазы принял сторону своего сотрудника.

Илларионыч страшно разъярился и потребовал, чтобы Костя отдал причитающихся ему кобр, я тоже потребовал, чтобы Илларионычу были отданы и мои змеи.

Тогда Костя сказал:

— Кобр мы ловили все вместе. Большинство решает отдать их медикам. Пусть будет так.

После этого директор, не желая терять крупную партию редких и ценных змей, распорядился принять змей на зообазу сейчас, а акт оформлять через два дня.

— Однако знайте, уважаемые, что я не оплачу вам не только издохших за это время змей, но и тех, которые через два дня ослабнут, — пригрозил он нам, прощаясь.

— Все это хорошо, — сказал Костя, — но мы потеряем довольно большую сумму!

— Принимаю этот убыток на свой счет! — решительно отрезал Илларионыч. — Только пусть змеи пойдут по прямому назначению!

Дядька остался верен себе. Своеобразие его мышления в этом случае проявилось в полном блеске.

— Гляди, какой сознательный! — насмешливо сказал Костя. — Выходит, ловить змей так всем вместе, а при расчете, значит, все убытки на себя? Не дурите, Илларионыч, и заработок, и убытки все делят поровну!

В этот же день Илларионыч узнал адрес медицинского учреждения, которое заказывало кобр, поехал туда и добился того, что медики оплатили и получили змей за два дня. За это время издохли еще две кобры и четырех приемщик забраковал.

— И чего вы этим добились? — с издевкой сказал приемщик дядьке. — Морального удовлетворения и только!

— Разве этого мало?

— Эх вы, Дон-Кихот ташкентский!

— Да, — гордо сказал дядька, — я предпочитаю быть Дон-Кихотом, но никогда не соглашусь быть бизнесменом!

Костя и сейчас продолжает работать в своем институте. Илларионыч стал профессиональным ловцом ядовитых змей. Ну а я, по выражению Кости, остался кандидатом сельскохозяйственных наук «со змеиным уклоном» и продолжаю ловить змей во время своего отпуска. Вот уже десять лет я не пропускаю ни одного сезона. На моем счету уже несколько тысяч разных ядовитых змей. Это, разумеется, меньше, чем у Илларионыча, но все же хороший счет.

Разное случалось в этих экспедициях: и смешное, и трагическое.

«Пометили» и меня зубки гюрзы, но все же я продолжаю охотиться и на них. Увидел и узнал за это время я много такого, о чем раньше и не подозревал. Когда-нибудь расскажу и об этом.