Опасные забавы

В холле было холодно. Анна постояла, обнимая себя руками. Давно уже она не чувствовала себя такой старой, усталой и некрасивой. Усталость пройдет, надо только как следует выспаться, а вот внешность не терпит пренебрежения. Женщина должна всегда быть в форме, при свидетелях и без, особенно женщина светская. Она не какая-нибудь Сара и Кэрри, что носят мешковатые спортивные штаны или эти ужасные костюмы для джоггинга, которые иногда называют потниками. Ничего себе имечко! Даме потеть не пристало. Только плебейка потеет, рыгает, пускает ветры… позволяет докторам вонзать в свое тело скальпель. У дамы есть чувство долга — перед собой и своим супругом. Разве Эрик не говорил сотни раз, что ее тело для него священно, что это храм ее души? Разве не умолял не осквернять этот храм?

Однако как кружится голова…

Анна постояла, держась за перила, и медленно двинулась вверх по лестнице. У себя в комнате она приняла душ, вымыла голову, подвила волосы щипцами и за неимением парикмахера сама уложила их в прическу. Целый час ушел на то, чтобы решить, какое из новых трикотажных платьев надеть. После долгого размышления предпочтение было отдано фисташково-зеленому с очаровательной серебряной пряжкой — предел элегантности и шика. К нему отлично подошли серые туфли с перламутровой отделкой и бриллиантовые подвески в платиновом обрамлении (подарок Эрика к последней годовщине свадьбы).

Вернувшись в холл (для этого потребовались три остановки), Анна вспомнила, что забыла про духи. Что за непростительная оплошность! Она опять поднялась к себе, хотя это стоило усилий, и тронула любимыми духами запястья и волосы за ушами. Вот теперь все в порядке, можно спускаться.

Она так и не сделала шага с последней ступеньки, завороженная тем, как рассвет проникает в холл, превращая его в подобие языческого святилища. Все мерцало, все переливалось золотом. Какая досада, что Эрик не может разделить ее восторг! Она стояла так, пока золотое сияние отчасти не померкло, — не менее двадцати минут. За это время лекарство подействовало окончательно, со всеми своими побочными эффектами, и Анна двинулась через холл, выписывая кривую и сама же над этим хихикая. Должно быть, именно так себя чувствует человек под парами! «Под парами» — вот ведь смешное выражение!

Стоило опуститься на диван, как навалилась сонливость.

Во сне она плакала, потому что к моменту пробуждения лицо было залито слезами. Бездумно отерев его, Анна обнаружила на пальцах размазанную тушь и тени для век, сконфузилась и собралась уже вернуться к себе, чтобы поправить макияж, но ее остановил шум мотора подъезжающей машины. Лекарство еще действовало, сбивая с мыслей, и она не могла взять в толк, чем грозит этот звук, только ощущала смутную тревогу — Возможно, это оттого, что у нее такой неухоженный вид.

Анна оправила платье и нетвердой походкой приблизилась к окну, что выходило на подъездную площадку. К дому приближался серебристый «кадиллак».

— Однако! — заметила она вслух. — Кому придет в голову наносить визит в столь ранний час?

Чтобы как-то прояснить это недоразумение, она посмотрела на часики (еще один дар обожаемого Эрика) и с изумлением поняла, что уже десятый час.

Машина взяла поворот криво, с визгом шин, и Анна инстинктивно отступила в сторону от длинного, во всю стену, окна. «Кадиллак» затормозил, разбрасывая из-под колес гравий. Из него выскочила женщина с искаженным лицом. Она с треском захлопнула переднюю дверцу, открыла заднюю и наполовину скрылась в машине.

Если подумать, лицо было знакомое, но теперь, искаженное яростью, ненавистью и Бог знает какими еще отрицательными эмоциями, было едва узнаваемо. Кто может так распускаться? Неужели это пресловутая Джилли?

Женщина на миг вынырнула из машины и погрозила в сторону дома кулаком. Губы ее двигались, но слов не было слышно. Это была блондинка с хорошей фигурой, что вполне соответствовало описанию Кэрри, но назвать ее красивой было нельзя ни по каким меркам. Возможно, дело было в злобной мине, но даже улыбайся она самой ослепительной улыбкой, она сошла бы разве что за миловидную.

Надо признать, она выглядела на редкость ухоженной, с безупречным цветом лица. Анна сделала мысленную пометку справиться у женщины, какой косметикой она пользуется — разумеется, когда она немного остынет и если при близком рассмотрении не окажется, что это всего лишь толстый слой тонального крема.

Прическа… пожалуй, можно поставить в упрек незнакомке слишком короткую стрижку и этот современный растрепанный вид, но цвет удался — этакие легкие светлые мазки на медовом фоне. За такие можно многое отдать. Не спросить ли, кто стилист? Вспомнив про свою прическу, Анна поправила ее, насколько возможно в отсутствие зеркала.

Тем временем женщина закрыла машину и устремилась к дому. В одной руке у нее была канистра бензина, в другой — топорик из тех, что висят на пожарных щитах.

— Боже милостивый! — вырвалось у Анны, и она невольно шагнула из своего укрытия. — Что это она задумала?!