Опасные желания

– Я благодарна за то, что ты сопровождал папу в город. Даже не представляешь, как сильно я тебе благодарна, но… – Я отряхнула юбки, воспользовавшись поводом, чтобы отвести взгляд. В его глазах можно было утонуть. – Я ужасно рада, что ты вернулся.

– Посмотри у меня в мешке, – велел он, намыливая волосы и взбивая пену.

– Прямо сейчас?

Он окунулся в воду с головой, смывая мыло, и вынырнул, разбрызгивая капли, точно отряхивающийся пес.

– Ну же! Два верхних свертка.

Я открыла мешок и увидела свертки из коричневой бумаги, перевязанные бечевкой. Я развернула один и обнаружила отрез темно-серого твида.

– Это тебе, – любезно сообщил Уитакер. – Твоя мать упомянула, что тебе нужно новое платье. Попросила отвезти тебе ткань. Продавщица сказала, что лучше всего подойдет что-нибудь прочное и практичное.

Я провела пальцем по мягкой шерсти. Она прекрасно подходила для зимы и выглядела намного красивее всего, что у меня было. К глазам подступили слезы. Даже лежа в больнице, мама не забыла о моей беде.

– А вторую я выбрал сам. – Он прекратил намыливаться, чтобы понаблюдать за моей реакцией. – Она напомнила мне твой венок из клевера.

Я ахнула от восторга, открыв второй сверток. Там лежал чудесный отрез нежно-розовой вуали в крапинку.

– Уитакер, я такой красоты никогда не видела… Спасибо!

– Она, скорее всего, слишком тонкая для такой погоды, но, увидев ее, я просто не мог допустить, чтобы ее носил кто-то другой. – Он посмотрел мне в глаза, и я почувствовала, что не могу отвести взгляд, даже когда щеки вспыхнули еще сильнее.

– Мне… мне очень нравится. Спасибо. Она просто великолепна.

Уитакер широко улыбнулся, явно довольный тем, что угодил мне.

– Давай-ка ты отнесешь их домой? Мне пора вылезать из воды, и я не хочу, чтобы ты пялилась на мои обнаженные телеса. Я, знаешь ли, очень скромный.

Я отвернулась, улыбаясь. На душе у меня впервые за несколько недель стало легче, и я мысленно принялась сочинять фасоны новых платьев. Я представила, как весной буду сидеть в наряде из розовой вуали с Уитакером среди полевых цветов. Мы до заката будет искать четырехлистники, пока не станет так темно, что уже ничего не разглядеть, кроме мерцающих светлячков и невыносимо огромной растущей луны.

– Ах да, Эллери! – крикнул Уитакер мне вслед, прервав мои грезы. Он улыбнулся, сверкая янтарно-зелеными глазами. – Я тоже по тебе скучал.

15

В свежем осеннем воздухе звенел стук топоров, разносившийся по всей ферме. Мужчины со всего города перекрикивались и смеялись на улице, собирая каркас нашего нового сарая для инструментов, а на кухне все было вверх дном: их жены суетились, готовя обед.

Жарилась курица. Поднималось печенье. У открытых окон остывали пироги. Но даже все эти ароматы не могли заглушить запах опилок. Они заполнили собой утро, покрыв двор тонким шелковистым слоем. Сейди с подружками получили задание сделать все, чтобы древесная пыль не попала в дом, и теперь бегали с вениками в руках, заражая всех своим весельем.

– Большое спасибо вам всем, что пришли, – сказала я Шарлотте Додсон, пока та взбивала яичные белки. – Мы сами ни за что не смогли бы так быстро отстроить сарай.

– «Когда порой в соседский дом стучатся беды…» – начала она с улыбкой.

– «Не забывай: Господь велит помочь соседу», – отозвались остальные женщины в кухне, цитируя окончание шестого Правила.

– Все равно я вам всем очень благодарна. Как и вся моя семья.

Я бросила взгляд на Сэмюэля за окном. Он рассматривал схему, которую набросал Маттиас Додсон. Старейшина объяснял какие-то подробности, а Сэм кивал. Его лицо приняло непривычно серьезное выражение.

– То, что с вами произошло, – это ужасно, – сказала Шарлотта, раскладывая безе по торту, который я испекла. – Просто ужасно! Мы рады, что можем хоть чем-то помочь.

Она покосилась в окно, за которым виднелась ферма Дэнфортов, и покачала головой. Почти никто не видел ни Ребекку, ни Марка после того самого суда. Они заперлись в доме, окутав себя горем и гневом.

– Может, отнесем им угощение после трапезы? – предложила я, и Шарлотта покраснела, как будто ей стало стыдно, что она посмотрела в ту сторону.

– Дэнфорты не принимают посетителей, – ответила она, а потом осторожно добавила: – По крайней мере, не из нашей компании.

– Компании? – повторила я, оглядываясь по сторонам.

Марта Макклири и Кора Шефер вместе раскладывали по тарелкам стручковую фасоль, а Вайолет помешивала кипящие тефтели с подливкой.

– Семьи Основателей, – пробормотала Шарлотта, понизив голос. – Она винит нас в том, что случилось с ее отцом. Теперь Ребекка Дэнфорт никого не пускает на порог, кроме пастора с семейством. Сегодня утром я видела, как Клеменси с Летицией поехали туда в коляске. – Она покачала головой.

– Я… я уверена, что в такое тяжелое время им нужно духовное утешение, – проговорила я, кое-как слепив в предложение слова, которые мне самой казались слишком взрослыми.

Помедлив, Шарлотта кивнула. В дом вбежали, хихикая, Мерри и Бонни Мэддин. Мы расставили на боковом дворе длинные столы, и девочки все утро накрывали их, раскладывая салфетки и приборы.