Опасные желания

– Как думаешь, не пора убирать? – спросила Мерри, кивком указывая на самодельный шатер.

– Не знаю. Возможно.

– Я не помню, чтобы папа хоть раз такое делал. А вы? – сказала Сейди, с сомнением глядя на парусину.

– Папа никогда не оказывался в таком положении, – процедила я.

– Если пчелам так теплее, может, не будем убирать? – Она начала выводить какие-то узоры на ткани.

– Тогда пчелы не смогут вылететь наружу, когда понадобится.

– А зачем им лететь на холод?

Мне хотелось завыть от досады. Что бы я ни делала, все было не так. И отвечать за то, как мы справимся с этой ситуацией, буду только я. Никто не осудит Сейди, даже если пчелы все до единой умрут от голода. Никто не ждет, что Мерри придумает решение проблемы.

Я не хотела брать на себя такую ответственность. Она легла на грудь ужасной тяжестью, когтями вцепилась в горло и сдавливала его, пока я не испугалась, что задохнусь. Одно дело заботиться о сестрах, совсем другое – добавить к ним пчел и других животных на ферме. Все это было уже слишком, и я чувствовала себя недостаточно взрослой, чтобы справляться в одиночку. Почему, почему, почему Сэмюэль оставил мне все эти проблемы и ушел?

– Думаю… думаю, можно убирать. – Я постаралась говорить решительно, не выдавая своих внутренних колебаний. – Давайте сначала погасим фонари, а потом снимем парусину.

Мерри не сдвинулась с места. Ей явно не хотелось прощаться с искусственным теплом.

– А сколько им нужно сахара?

Я пожала плечами:

– Папин рецепт сахарных лепешек записан где-то у него в журналах. Мы найдем его и точно все рассчитаем, но, думаю, нужно где-то по десять фунтов на улей.

Мерри тихо присвистнула сквозь зубы:

– Где же мы найдем тридцать фунтов сахара?

– Не знаю. Я просто… – Откуда-то из желудка поднялась едкая кислота, обжигая горло и мешая говорить. – Не знаю, Мерри.

– Может, поспрашивать в городе? Вдруг кто-нибудь согласится продать нам остатки сахара?

– Чем мы им заплатим? Папа увез с собой деньги, отложенные после урожая, а Сэм забрал мед. Мы не можем ничего ни купить, ни выменять. И уж точно не тридцать фунтов сахара.

Сейди задумчиво закусила губу:

– А дядя Эзра? И Томас? Может, у них есть сахар? Или они знают, что делать.

Я об этом уже думала. В тяжелые минуты не зазорно обратиться за помощью к семье. Но Эзру вряд ли можно было назвать членом семьи. По крайней мере пока.

– Возможно, – неуверенно произнесла я. – Но мы их почти не знаем. Не стоит слишком на них надеяться.

Глаза у Сейди потемнели от тревоги.

– Тогда… что же мы будем делать?

– Не знаю, – повторила я. Все вокруг словно потускнело от безнадежности. Я до крови прикусила губу, заставляя себя сосредоточиться на боли. При сестрах я обязана была держать себя в руках. Оставаться сильной. – Не знаю.

* * *

Этой ночью я лежала в постели и не могла уснуть. Сестры уже спали и, надеюсь, видели добрые сны, не замечая моего ужасного состояния. Я сдерживала приступы паники весь вечер, пока мы ужинали и убирали посуду. Перед сном мы даже почитали любимую притчу Мерри об Ионе и ките, но стоило закрыть глаза, и нахлынувшая тревога потащила меня вниз, на дно своей темной бездны.

Мне нужно было вырваться отсюда. Слишком жарко. Слишком душно. Мне казалось, что дом вот-вот рухнет под тяжестью моих страданий и погребет меня под обломками, из-под которых я уже не выберусь.

Я кинулась к двери и выбежала в ночь, хватаясь за грудь и жадно глотая ртом воздух. Грудная клетка будто сжалась, стискивая легкие, и я в ужасе почувствовала, что вот-вот сломаюсь. Я старалась дышать поглубже, но воздуха все равно не хватало. Перед глазами закружились черные звездочки, и какая-то крошечная часть разума, которая еще продолжала работать, подсказала мне, что я рискую потерять сознание.

Холодный ночной воздух устроил мне встряску, но даже этого было недостаточно, чтобы остановить такую истерику. Я не могла усидеть на месте. Ноги требовали движения и понесли меня в обгоревшее поле, где я принялась расхаживать взад-вперед как безумная.

Мы с Сейди перебрали все ценные вещи, какие могли продать или обменять, а Мерри тем временем пошла по домам, умоляя поделиться сахаром. Домой она вернулась с опущенным взглядом и несчастным выражением на лице. В Эмити-Фолз невозможно было найти сахара – ни за какую цену.

Я опустилась на землю, пачкая рубашку остатками золы, смешанными с инеем. Оставалось лишь надеяться на обоз. Я попыталась убедить себя, что кто-нибудь непременно вспомнит про сахар, но тревожные мысли не давали мне покоя. У меня не было никаких гарантий. Я не могла просто решить, что все так и будет, и расслабиться. Мне нужен был запасной план. Должен же быть какой-то выход. Вот бы приступы паники отступили, чтобы я смогла как следует подумать!

Я попыталась представить самый худший исход: если три улья умрут от голода, у нас останется всего два. Дохода с двух ульев будет недостаточно, тем более теперь, когда все наши сбережения пришлось отвезти в больницу в другом городе. Пчел должно быть больше.