Опасные желания

Таддеус Макком, один из фермеров, живших возле северной гряды, подошел к Старейшинам. Он взволнованно потирал руки и стискивал зубы.

– Таддеус, – приветствовал его Леланд, жестом останавливая Маттиаса, который что-то говорил. – Ты, кажется, встревожен. Нужна наша помощь?

Ветер снаружи усилился, встряхнув двери, и дети, игравшие рядом, захихикали от страха и восторга одновременно.

– Я… э-эм… Не хотел упоминать об этом сегодня – не на свадьбе и уж тем более не в церкви. Но раз уж мы все тут застряли…

Маттиас махнул рукой, показывая фермеру, чтобы скорее переходил к делу.

– Я хочу сообщить о… э-э… происшествии.

– Происшествии? – повторил Маттиас.

– О случае вандализма… Как мне кажется.

– Кажется?

– Я просто… – Таддеус облизнул губы. – Никогда не видел ничего подобного. Не знаю толком, как это назвать…

– Продолжай.

– После того как соседние фермы поразила гниль, я решил посеять озимую пшеницу. Она быстро прорастает, а весной уже даст урожай. Я знаю… Зимой будет непросто, так что мне хотелось на что-нибудь надеяться. – Он помедлил, почесывая всклокоченную светлую бороду. – И… и она начала расти. Очень быстро. Пожалуй, даже слишком быстро.

– Слишком быстро? – повторила я. Рассказ увлек меня, и я забыла, что мне не положено этого слышать.

– Ты разве не знаешь, что подслушивать чужие разговоры неприлично?

Маттиас скрестил руки на груди, бросив на меня укоризненный взгляд.

– Простите. Я случайно услышала.

Таддеус безразлично махнул рукой.

– Озимая пшеница до снегопадов должна вырастать всего вот настолько, понимаете? – Он показал пальцами высоту в несколько дюймов. – Но эти колосья… Они уже по пояс. Точнее, были. – Фермер сглотнул, заметив, что многие вокруг тоже начали прислушиваться к разговору. – Пшеница стала желтеть, как будто вот-вот можно будет собирать урожай, а колосья… Я за всю свою жизнь таких больших не видел. И на стеблях их было не по одному, а по два, три и даже четыре. Я подумал, что случилось чудо. Это помогло бы городу пережить зиму. Я хотел собрать урожай и намолоть муки. Всем в Эмити-Фолз хватило бы. Но сегодня утром… – Его голос оборвался.

Эдмунд Латетон наклонился ближе, завороженный рассказом.

– Что случилось утром? – вполголоса спросил он.

– Почти вся пшеница… исчезла. Колосьев не осталось.

– Ее кто-то собрал? – вскинул брови Леланд.

Фермер покачал головой:

– Целые участки поля кто-то… разровнял. Прямо вот так… – Он повел рукой.

– В последнее время у нас странная погода, – заметил Маттиас, бросив взгляд на град, по-прежнему стучавший в окно. – Может, ветер…

– Нет-нет, сэр, – возразил Таддеус. – Поле выкосило не ровной полосой, а узорами. – Он в смятении скривил губы. – В пшенице как будто… картинки.

По толпе пробежал беспокойный шепот.

– Сплошной орнамент из кругов по всему полю. Как будто смерч несколько раз отрывался от земли и снова опускался. Их там сотни.

Эдмунд встревоженно нахмурил брови:

– А какого, говоришь, размера?

– Не очень большого. По шесть-восемь футов в ширину каждый.

– Я знаю, как они появились, – вздохнул Эдмунд.

Саймон с Ребеккой тоже подошли ближе и остановились в проходе. Ребекка потянулась рукой к животу, но вовремя остановилась и присела на свободную скамью. Саймон прислонился к спинке сиденья.

– В каком смысле, Латетон?

– Пару дней назад я недосчитался некоторых материалов. Пропало несколько досок и мотков веревки. Я тогда просто выбросил это из головы – подумал, что кому-то понадобилось немного дерева, а заплатят потом, когда деньги будут.

Пруденс, сидевшая рядом, недовольно фыркнула. Все знали, как фанатично она вела учет семейных средств.

– И вот теперь я задумался: может, это дети решили похулиганить?

Мы все, точно марионетки по веревочках, повернули головы к мальчишкам, игравшим возле двери церкви.

– Не представляю, как дети могли устроить такое… – покачал головой Таддеус.

– Это не так уж трудно, – перебил его Эдмунд. – Вбиваешь колышек в землю и привязываешь мула. Доска крепится за мулом. Два человека встают на ее края и хватаются за упряжь. А дальше достаточно хлопнуть мула по крупу, и пусть бежит.

Таддеус ошарашенно уставился на него.

– Зачем бы кто-то стал это делать? И это сейчас, когда у нас совсем истощились запасы? Я проверил поломанную пшеницу. Она вся погублена, колосья ободраны, зерна рассыпаны.

Ноздри у Маттиаса начали раздуваться.

– Лучше подумаем, кто это мог сделать. Ты в последнее время ни с кем не ссорился, Макком? Уверен, что никто не пытается тебе отомстить?

– Нет. Никто.

– А жена не ссорилась? Или дети?

Таддеус окинул взглядом церковь, словно ища, на кого бы свалить вину.

– Нет, что-то никто в голову не приходит.

– А мне – да, – цокнул языком Леланд. – Чужаки Эзра с сыном. Я что-то их сегодня не вижу. Что, если они отсыпаются после того, как всю ночь занимались вредительством?

Маттиас хмуро взглянул на второго Старейшину.

– Что ты такое говоришь? Это же Эзра Даунинг, – напомнил он остальным. – Он из нашего города. Родом из семьи Основателей. Вряд ли можно назвать его чужаком.

Леланд поджал губы. Я никогда в жизни не видела, чтобы Старейшины так открыто расходились во мнениях.