Опасные звезды

— Учитывая торжественность момента… — Сказал Скевос, глядя мне в глаза.

Его заливало алое сияние, потоком стекавшее по щекам и вискам, расплывавшееся по комбинезону лужами алого огня.

— Я полагаю, что тоже имею право на подарок. Звезда и женщина — вот то, что я хочу сейчас видеть.

И, резко отняв руки, отпрянул назад. Растянулся на своем ложементе, повернул ко мне голову, глянул лукаво.

— Звезду и женщину, Наташа. Здесь и сейчас. Я жду…

Рука его прошлась по груди, комбинезон раскрылся, обнажая тело. Я вздохнула и приподнялась.

Где-то в глубине сознания мелькнуло воспоминание о Ворисоне, который вот так же развалился на ложементе, приказав его оседлать…

— Ворисон был дураком. — Вдруг живо сказал Скевос, словно прочитав мои мысли. — Когда назвал тебя некрасивой. Видел бы он, как ты хороша в пламени звезды. Ты сияешь, Наташа. Вся. Звездная дева, смотрящая на мир из огня. С лицом, которое одно на всю Вселенную…

Я впервые не нашлась с ответом. Молча, не приподнимаясь, перебралась через провал между ложементами — там теперь словно положили стекло. Под руками была твердая, гладкая поверхность.

Скевос, едва я уселась рядом с ним, потребовал:

— Нагнись.

И когда я наклонилась, тут же потянулся вверх. Поцеловал неторопливо, лишь прихватывая своими губами мои губы — но не делая больше ничего. Рука прошлась у меня по шее, сзади, запустила пальцы в волосы.

Потом Скевос надавил на затылок, заставляя пригнуться ещё ниже. Прошептал на ухо:

— У тебя ещё будет время, чтобы выпрямиться, Наташа. Но не сейчас. Пока что придется пожить со склоненной головой. И учти, я проявляю с тобой максимум человеколюбия. И терпения. Я все ещё не приказываю, хотя уже мог бы. Я все ещё жду.

Он откинулся назад, на ложемент, глянул снизу вроде бы насмешливо — но в глазах было ещё что-то, непонятное. Ухватил за кончик одну из моих прядей, свесившихся над ним, намотал на палец, пробормотал:

— Ниже. Теперь твоя очередь делать то, что следует.

И потянул, пригибая мою голову к своей груди.

Только не это, взмолилась я про себя.

Одна рука Скевоса тем временем поднырнула мне под грудь, сдернула платье, обнажив до пояса. Чертовы ленточки немедленно взметнулись ещё выше, словно только этого и ждали. Заплясали вокруг мельтешащим облаком.

Гладкие, шелковые прикосновения к бедрам и груди напоминали торопливые поцелуи.

— Я тебе неприятен, Наташа? — Спросил вдруг Скевос. — Физически, настолько сильно, что ты даже прикасаться ко мне не желаешь?

Я чуть вскинула голову — для этого пришлось прогнуться, потому что кончик пряди по-прежнему оставался намотан на палец Скевоса. Посмотрела на него сверху — пусть и не намного, но все же сверху.

Призналась:

— Нет. Сложись все иначе, я бы даже в тебя влюбилась. Звездный капитан, на своем собственном корабле, несущий смерть и наслаждение одним-единственным своим прикосновением…

Скевос фыркнул.

— Никогда не поймешь, насколько смешно звучат твои слова, пока не услышишь, как их цитируют другие… И, Наташа? Так что же мешает влюбиться?

— Привкус рабства и твоя скорость. — Сообщила я. — И твое сходство в некоторые моменты с Ворисоном. Встань, ляг, делай, как я сказал…

— Я не могу не походить на него в некоторые моменты. — Пробормотал он. — Хотя бы изредка. Я мужчина, как и он.

— Я это уже заметила.

Скевос ревниво бросил:

— Со мной ты этого не заметила, а почувствовала. Всей той частью, что делает тебя женщиной. Тебе было хорошо со мной, Наташа. И ты это знаешь, и я. И что хуже всего для тебя, это знает твое тело.

Он снова потянул за прядь, пригибая мою голову к своей груди. Пробормотал со вздохом:

— Хорошо. Я буду ждать, пока ты не привыкнешь к моим скоростям. А пока буду брать сам. Все, что могу. Прости, но я так привык.

И двинулся, переворачиваясь, подгребая меня под себя. Раздвинул коленом мне ноги, сказал, устраиваясь между ними:

— Знаешь, в этом положении ты тоже великолепна.

Красные отсветы звездного пламени зло сверкали на его плечах, бежали по рукам. Заливали кровью щеки и виски.

И распухшее мужское достоинство уже упиралось мне между ног, давило жестко, чувствительно. Самое ужасное, что почти болезненное ощущение вызывало желание не отодвинуться — а потянуться ему навстречу. Спина зачем-то прогнулась…

— И раз уж ты заговорила о моих скоростях — сейчас я не буду ждать. Полетели, Наташа.

Первое его движение было все-таки осторожным, но уже второй рывок заставил ойкнуть. Кабина вокруг поплыла, качаясь, в кровавых отсветах нависшей над нами звезды…

Его руки приобняли меня за плечи, попавшиеся под них кристаллы рассыпали тонкий звон. Так и пели, не умолкая, в такт рывкам. Ленточки платья бились, оглаживая бедра, несколько штук трепетали там, где не следовало, там, где мое тело ощущало его…

Это длилось долго, став почти мучительным — пока я снова не вскинулась к нему с ложемента. Только после этого было завершение, последнее, долгое, почти судорожное его движение.

И вкус губ Скевоса на моих губах, приправленный солью.