Опасный босс, или Тайно беременна

– Я не то имел в виду, – мотнув головой и морщась, поясняет, – я понимаю его поведение, но то, что он тебя бьет, оправдать не могу. Нельзя оправдать физическое насилие над хрупкой беременной женщиной.

– А если бы я не была беременна, бить можно?

Сцепляет челюсти в ответ на очередную мою колкость.

– Вика, ты снова язвишь? Эта твоя защитная реакция ничуть не поможет нам договориться, – увещевает спокойным голосом, заставляя немного расслабиться.

Но нельзя, надо всегда держать в уме угрозы Димы.

– Он ударил меня один раз, – едва слышно признаюсь, вспоминать не очень-то хочется, я вся краснею, – не сдержался, но ты тоже повышал на меня голос. Кто знает, что бы сделал, если бы вывела тебя из себя.

– Ты меня с братом сравниваешь? – насупившись, заметно напрягается. – Я никогда не поднимал руку на женщину. И не собираюсь начинать. Дима ответит за то, что обидел тебя.

– И как же? Очень интересно, – елейно улыбаюсь, несмотря на то, что это злит Кирилла. – Поставишь его в угол?

– Взрослым – взрослое наказание. Вика, давай серьезно. Ты должна была пойти в полицию, снять побои. Зачем ты терпела?

– Может, потому, что заслужила? – говорю глухо. – Ведь я действительно изменила Диме. Разве не имел он право злиться? Если бы я планировала свадьбу и узнала, что он изменил мне, кто знает, что бы сделала я. Женщине, выходит, простительно ударить, а мужчине – нет?

– Вика, что за странная демагогия? Ты ищешь повод простить его? – на лице Кирилла недоумение. Он вряд ли рассчитывал на такой ход беседы.

Сама не знаю, зачем рассуждаю о равноправии полов. Возможно, потому, что мой разум так и не приноровился к мысли, что кого-то можно ударить просто так, не испытывая при этом угрызений совести и считая себя правым. Мой мозг требует адекватного объяснения.

– Ты спросил, зачем я терпела. Я просто рассуждаю. Мы собирались пожениться, я думала, что люблю его, но после Ялты я уже сомневалась. Но он так красиво ухаживал, подарил кольцо с бриллиантом, просил прощения за нашу ссору. Я подумала, что мы можем попробовать, уцепилась за прошлые чувства. Дима не знал, что ребенок не его, и, конечно, он был в бешенстве, когда выяснилась правда, тем более когда объявил во всеуслышание о том, что я беременна от него, всей компании сказал, нашим родителям, даже премии выдал сотрудникам. Я не виню его, но вряд ли мы сможем быть вместе, поэтому, если твое предложение в силе, я бы им воспользовалась.

– Хочешь уехать? – спрашивает коротко, но я вижу, что у него в голове идет бурный мыслительный процесс. Я много рассказала. Возможно, теперь Кирилл поймет меня лучше.

– Да, я слишком всё запутала, чтобы оставаться здесь с Димой.

– Его отец упорно нацелен на то, чтобы Дима стал примерным семьянином, и не раз поднимал этот вопрос на наших семейных встречах. Не это ли стало решающим в желании Димы жениться на тебе, несмотря на то, что ты беременна от другого?

Этот вопрос убивает меня наповал. Я совсем не подумала, что Кирилл может быть в курсе ситуации Димы, может знать, что в его голове только холодный расчет и никаких чувств ко мне. Так он и дальше способен продолжить мысль и докопаться до правды.

Чем это мне грозит? Кирилл поможет мне выпутаться из беды или, наоборот, закопает еще больше, когда узнает про договор, огромные штрафы и бог знает что еще? Будет ли он помогать мне и моей семье выпутываться из проблем, которые устроит Дима, стоит ему понять, что я всё разболтала Кириллу…

Дима сказал, что ничего не меняется. Условия те же. Угрозы те же. Договор действителен. Я его невеста, влюбленная в него серая мышь, которая обеспечит получение контрольного пакета акций.

Не могу я сказать Кириллу, что не хочу быть с его братом, просто не могу.

Но он так смотрит, будто не уйдет отсюда, пока не вытащит из меня всю правду.

– Молчишь? Я угадал? Дима только об акциях думает? – напирает.

Вздрагиваю, своей неосознанной реакцией выдавая правду. Как же я невыносимо устала лгать и строить из себя невесть что, как же устала, прикрываю глаза, а Кирилл оказывается рядом, моя слабость помогает ему воспользоваться ситуацией и вытянуть из меня слова.

– Ребенок мой? – спрашивает, не руша между нами визуального контакта.

Садится рядом, мое лицо оказывается в его руках, дыхание опаляет губы.

Близко-близко, настолько, что непереносимо.

Цепляюсь пальцами за его большие, сильные руки, которые обжигают кожу.

– Кирилл… – говорю на выдохе, и он упирается лбом в мой, коротко, судорожно вздыхает, набирается сил для новых вопросов, которые будут меня мучить. Или освобождать?..

– Ты не любишь его, – звучит не как вопрос, а как целенаправленное утверждение, в котором он не сомневается.

Легко поворачиваю голову из стороны в сторону, только так соглашаясь с его словами, сказать вслух я просто не в силах. Язык прилип от волнения к небу.

– Ты не беременна от него, не любишь, но зачем ты с ним? Вика, не молчи, ведь я спрошу у Димы, и он не сможет мне врать, я всё узнаю так или иначе.

Страх в моих глазах легко читаем, и Кирилл далеко не дурак.

Он начинает складывать два и два.