Опасный искуситель

Ричард, глядя на Джудит и Себастьяна, думал о том же. Он с нетерпением ждал возможности понаблюдать за ними. Раньше он не обращал на них особенного внимания, потому что это его мало интересовало, но теперь от их отношений зависело столь многое… Если Джудит и Себастьян хотят быть вместе, Ричард должен оставить надежду. К несчастью своему, он никак не мог придумать причину, по которой Джудит могла не нравиться Себастьяну. Какому нормальному мужчине она не понравится? Но Ричард все же надеялся.

С тайным удовольствием он отметил, что Джудит, когда Себастьян сделал ей комплимент, не покраснела, как краснела от комплиментов Ричарда. Она казалась далекой от всего вокруг, далекой и бесстрастной, как Венера, выходящая их пены морской.

Она действительно Венера, подумал он, но она прекрасней и чище любой богини. Он отдал бы все силы, всего себя, лишь бы она была его. Но он должен быть уверен, что она хочет того же. А вдруг он неправильно понял ее поведение утром, вдруг она поцеловала его из жалости?

Жалости он не примет ни от кого, в особенности от Джудит.

– Мой отец ни за что в этом не признается, – раздался голос его соседки, прервавший его размышления, – но он весьма польщен вашей похвалой его хоралов.

Ричард с неохотой отвел взгляд от Джудит и Себастьяна и посмотрел на девушку, сидящую рядом с ним. Мисс Шалстоун хорошенькая, мрачно заметил он. Он обратил внимание на ухищрения Белинды. Как всегда, они раздражали его, но дочь викария, кажется, ничего не поняла.

Поначалу он обеспокоился, решив, что викарий привез свою дочь, чтобы она донимала его своей музыкой, но потом успокоился, поскольку за столом она вела себя совершенно ненавязчиво. И вообще девушка почему-то была грустна.

Заставив себя вспомнить, что она только что сказала, Ричард ответил:

– Ваш отец сочиняет удивительную музыку. Я не могу ею не восторгаться.

Тень улыбки пробежала по ее лицу.

– Вы были так добры в своих письмах.

Он нахмурился.

– В моих письмах? Вы что, читали мои письма вашему отцу?

Она покраснела и отвела взгляд, а он нахмурился еще больше. Если она читала его письма, то, значит, ей известно, что он отказался знакомиться с ее сочинениями.

– Я помогаю отцу с его перепиской, – ответила она. – Но вы можете не волноваться. Ваши письма были удивительно милы. По ним я поняла, что и вы очень милый человек.

Он удивленно приподнял бровь – так же, как это делал его брат.

– Милый? Вы, кажется, единственный человек, который считает меня милым.

Она улыбнулась.

– Не могу в это поверить. Вы взяли на себя смелость издавать сочинения начинающего композитора, и я думаю, что это очень благородно с вашей стороны.

«Ну вот, началось, – с ужасом подумал он. – Сейчас она попросит, чтобы я ознакомился с ее сочинениями, и мне придется придумывать какой-то предлог, чтобы избежать этого».

Но она вновь его удивила.

– Давно ли вы занимаетесь изданием музыкальных сочинений, лорд Кент?

– Пять лет. – Он улыбнулся с облегчением.

– Значит, у вас довольно молодое издательство. – Она помолчала. – И как же вам пришло в голову заняться именно этим? Или вы купили издательство забавы ради?

– Я ничего не делаю забавы ради, мисс Шалстоун, – усмехнулся он. – Мой отец, правда, любил забавы. И издательство выиграл в карты.

Ему явно удалось ее удивить, потому что она смотрела на него, широко раскрыв глаза.

– В карты?

Он кивнул.

– Себастьян вам об этом не рассказывал? – Нет. Только сказал, что отец «приобрел» издательство.

– Приобрел, правда, весьма необычным способом. Уверен, что Себастьян говорил вам, что отец – увы! – был неисправимый игрок. И тот раз был одним из немногих, когда удача сопутствовала ему.

Вспомнив тот день, когда отец объявил, что выиграл в карты издательство, вспомнил и о том, что с этим издательством стало. Печатные станки стояли, а чудесные ноты, на титульных листах которых было выведено золотыми буквами «Кент паблишинг», пылились на складе, потому что их никто не покупал.

Он обвел глазами стол и увидел, что почти все закончили трапезу. Уже подали десерт. Себастьян, наклонив голову, говорил что-то Джудит. Ричард стиснул зубы, он сказал себе, что решит этот вопрос, когда разберется с издательством. Не будет издательства – у него не будет ни малейшего шанса уговорить барона отдать дочь за него, а не за Себастьяна.

Ричард встал из-за стола и обратился к викарию:

– Остался еще десерт, но я так взволнован присутствием викария, что у меня сил нет больше ждать. Надеюсь, вы не будете возражать, преподобный Шалстоун, и согласитесь пройти в мой кабинет, чтобы обсудить в подробностях, что мы будем говорить Генделю. Остальные справятся с десертом и без нас.

Все молчали. Себастьян замер в изумлении, а мисс Шалстоун и миссис Бердсли непонятно почему побледнели. Сам викарий не мог скрыть своего удивления. Что их так поразило в его словах?

– Ну да… разумеется, милорд, – пробормотал викарий, бросив взволнованный взгляд на дочь.