Опасный искуситель

Он кричал, и лицо его наливалось кровью. Наконец он бросил исполненный горечи взгляд на Себастьяна, который, казалось, окаменел.

– Кроме того, с руками у него все в порядке, а что не так – легко пройдет, если не хрустеть пальцами. Он самозванец, и Себастьяну это прекрасно известно. Что произошло? Ты не смог найти настоящего викария? Думал подсунуть своему брату черт-те кого, лишь бы он взял себя в руки? Так вот, ваш викарий студента не проведет, не говоря уж обо мне или Генделе! Знаешь, дорогой брат, на сей раз ты зашел слишком далеко со своей опекой!

«Дорогой брат» было сказано с таким сарказмом, что у Корделии сердце заныло – так ей было обидно за Себастьяна. Сам Себастьян, казалось, не мог вымолвить ни слова, но заметно было, как он страдает. За спиной лорда Кента показался викарий, и вид у него был такой жалкий, что Корделии захотелось немедленно броситься его утешать. Но прежде всего надо было все расставить на места.

– Это моя вина, лорд Кент, – тихо сказала она.

– Неужели? – голос его звенел от презрения. – Как странно – во всем виновата женщина!

– Замолчи, Ричард, – сказал наконец Себастьян. – Ты сказал все, что хотел. Теперь выслушай меня.

– Нет, позвольте мне, – прервала его Корделия. Руки у нее тряслись, поэтому она сжала их и с вызовом посмотрела на лорда Кента. – Хоралы, которые вы издавали, написала я. И письма с просьбой о публикации писала я. Мой отец их лишь подписывал.

Лорд Кент долго напряженно смотрел на нее, а потом сказал, презрительно сощурившись:

– Я вам не верю.

Себастьян разъярился.

– Именно поэтому мне и пришлось изобретать этот идиотский план. Я понимал, что ты никогда не смиришься с тем, что музыку сочиняла она. Ты… тебя настолько потрясли твои предыдущие ошибки, что ты решил, что женщины не могут сочинять эту драгоценную музыку. – Он тяжело дышал, и Корделия боялась, как бы он не ударил лорда Кента. – Уверяю тебя, музыка Корделии ангельски прекрасна, но ты настолько глуп, что никогда не признаешь ошибочность своих предубеждений.

Ричард презрительно фыркнул.

– Вижу, не одного меня хорошенькое личико может ввести в заблуждение.

Корделия рот раскрыла от удивления, а Себастьян поднял руку, сжатую в кулак.

Корделия встала между ним и лордом Кентом.

– Нет! Прекратите это, оба!

– Вас это не касается, мисс Шалстоун, – рявкнул Ричард. – Отойдите!

– Как раз меня это касается, милорд, – прошипела она, в то время как Себастьян пытался ее оттолкнуть. – Хоралы написала я, угодно вам в это поверить или нет!

Услышав яростный вопль Себастьяна, она схватила лорда Кента и развернула его лицом к себе.

– Так вы думаете, я их не сочиняла? Тогда объясните, откуда мне известно следующее: две диатонические темы – в первом из посланных мной хоралов; тональность меняется в коде последнего из посланных мной, но это есть и в двух других, опубликованных вами. И Корелли мне нравится больше, чем Фробергер потому, что у него слышен каждый инструмент в отдельности.

Он изумленно уставился на нее, а она продолжала, понизив голос:

– Еще я должна сказать, что ошиблась, считая вас джентльменом. Вы не тот лорд Кент, что писал письма. Тот был добр и умен, а в вас эти качества отсутствуют.

Выражение лица лорда Кента переменилось, но она лишь перевела дыхание и заговорила дальше:

– Я оставила свои обязанности и родной дом и отправилась в столь длительное путешествие лишь потому, что брат, который вас «опекает», умолял меня помочь вам. Я поборола гордость и была готова к тому, что похвалы за мои сочинения достанутся моему отцу, и сделала это только по просьбе вашего брата. Во время путешествия я пыталась научить отца всему, что знаю, хотя у него нет никакого слуха. Я сделала все это лишь для того, чтобы вы сказали, что я лгу.

Она уперлась руками в бока, и гнев ее был величествен.

– Что же, милорд, хоть я и сомневаюсь, что вы достойны этого обращения, сейчас, впервые за долгое время я не лгу про то, кто сочинил эти хоралы. Но раз вы так уверены в том, что я лгу, значит, вы никогда больше не будете их издавать. Наше сотрудничество закончено. Я ни строчки не напишу для черт знает кого, для того, кто поливает меня презрением.

Господи, подумала она с ужасом, до чего же довел ее лорд Кент, что она стала употреблять выражения Себастьяна! Еще несколько минут, и она начала бы ругаться как простолюдинка.

– Это все, что я хотела сказать. – Она перевела дыхание и заметила, как озадаченно смотрит на нее отец. – Пойдем, папа, надо сказать Гонорине, что мы уезжаем немедленно.

– Корделия, не следует торопиться, – начал было Себастьян, но она развернулась, не обращая на него никакого внимания, и направилась к столовой.

Но, к сожалению, на пути ее стояла леди Джудит. Она смотрела на нее встревоженно и умоляюще протягивала к ней руки.

– Прошу вас, мисс Шалстоун, подождите.

Корделия, с трудом держа себя в руках, покачала головой.

– Я должна уйти.

– Не стоит так расстраиваться из-за тех глупостей, которые наговорил Ричард. Уверяю вас, характер у него действительно дурной, но он не так неблагодарен, как может показаться.