Опасный канун

Вода наконец-то начала мало-помалу убывать. Свежевымытые пляжи и долины стали медленно выходить на солнечный свет. Первыми вылезали деревья. Они покачивали свои ещё не совсем проснувшиеся вершины над поверхностью воды и потягивались ветвями, желая узнать, всё ли они сохранили после катастрофы. Те, что сломались, спешили пустить новые побеги. Птицы искали свои прежние места ночёвок, а выше на откосах, откуда вода уже стекла, жители лугов и лесов расстилали на траве постельные принадлежности для просушки.

Как только вода начала убывать, все заторопились домой. Они плыли то на вёслах, то под парусами, днём и ночью, а когда вода полностью исчезла, брели пешком по направлению к тем местам, где жили прежде.

Возможно, они могли бы найти новые места, получше прежних, за то время, пока долина была морем, но их тянуло на старые.

Когда Муми-мама сидела рядом с сыном на кормовой скамье с сумкой в охапке, она вовсе не думала об обстановке гостиной, которую с соизволения Эммы оставила в театре. Она думала о своём саде и гадала, разгребло ли море его песчаные тропинки так же чисто, как разгребала она сама.

И вот Муми-мама начала узнавать местность. Они шли на вёслах по проходу к Одиноким Горам, и она знала, что за следующим поворотом увидит утёс, который сторожит вход в Муми-дол.

— Мы едем домой, домой, домой! — распевала крошка Ми на коленях у своей сестры.

Фрёкен Снорк сидела на носу и глядела вниз на подводный ландшафт. Как раз сейчас лодка скользила над лугом, и местами цветы с шорохом тёрлись о киль.

Жёлтые, красные и синие, смотрели они вверх сквозь воду и тянулись к солнцу. Муми-папа грёб длинными, ровными гребками.

— Как вы думаете, веранда осталась выше уровня воды? — спросил он.

— Похоже, одни только мы плывём туда… — сказал Снусмумрик и бросил испытующий взгляд через плечо.

— Дорогой мой, — сказал Муми-папа. — Мы давным-давно оставили позади себя хемулей!

— Не будьте слишком в этом уверены, — сказал Снусмумрик.

Посреди лодки виднелся какой-то странный бугор, накрытый купальным халатом. Он шевелился. Муми-тролль осторожно потрогал тот конец бугра, где была голова.

— Ты не хочешь вылезти на солнышко? — спросил он.

— Нет, спасибо, здесь так хорошо, — ответил мягкий голос из-под купального халата.

— Она совсем не дышит свежим воздухом, бедняжка, — озабоченно сказала Муми-мама. — Вот уже три дня так сидит.

— Маленькие хемули страшно робкие, — шёпотом объяснил Муми-тролль. — Думаю, она вяжет. Тогда она чувствует себя гораздо увереннее.

Но маленькая Хемульша вовсе не вязала. Она не покладая лап писала в тетради в чёрной коленкоровой обложке. «Запрещается, — писала она. — Запрещается, запрещается, запрещается…» Пять тысяч раз. Ей доставляло удовольствие заполнять таким образом страницы.

«Как всё-таки хорошо быть любезной», — спокойно думала она.

Муми-мама сжала лапу Муми-тролля.

— О чём ты задумался? — спросила она.

— О детях Снусмумрика, — ответил Муми-тролль. — Неужели все они и вправду станут актёрами?

— Часть из них — да, — ответила Муми-мама. — Бездарных усыновит и удочерит Филифьонка. Видишь ли, её хлебом не корми — лишь бы были родственники.

— Они будут тосковать по Снусмумрику, — печально заметил Муми-тролль.

— Ну, разве что на первых порах, — сказала Муми-мама. — Но он думает навещать их каждый год и посылать письма ко дню рождения. С фотографиями.

Муми-тролль кивнул.

— Это хорошо, — сказал он. — И Хомса, и Миса… Ты видела, как обрадовалась Миса, когда ей разрешили остаться в театре?

Муми-мама рассмеялась.

— Да, Миса была счастлива. Она всю свою жизнь будет играть в трагедиях и всё время преображаться в новые лица. А Хомса станет мастером сцены и будет счастлив не меньше её. Разве не приятно, когда твои друзья находят себя?

— Да, — сказал Муми-тролль. — Ужасно приятно.

В этот миг лодка остановилась.

— Мы крепко засели в траве, — сказал Муми-папа, перегнувшись через борт. — Теперь придётся идти по воде.

Все вышли из лодки и пошли дальше.

Маленькая Хемульша прятала под одеждой что-то такое, за что она явно боялась, но никто ни о чём её не спрашивал.

Идти было трудно, так как вода доходила до пояса. Но дно было хорошее: мягкая трава без камней. Местами попадались возвышенности, и цветущие пучки растений словно плавали на воде райскими островами.

Снусмумрик замыкал шествие. Он был неразговорчивее обычного, всё время оглядывал себя и прислушивался.

— Я съем твою старую шляпу, если они не отстали! — сказала дочь Мимлы.

Но Снусмумрик лишь головой покачал.

Проход начал сужаться. В тесных расщелинах в стенах скал мелькнула знакомая зелень Муми-дола. Крыша с весело развевающимся флагом…

Вот завиделся поворот реки и окрашенный в синий цвет мост. Кусты жасмина уже зацвели!

Путники шли так быстро, что вода бурлила вокруг них, и они возбуждённо болтали о том, чем им придётся заняться, как только они прибудут домой.

Внезапно пронзительный свист как нож прорезал воздух.

В мгновение ока проход закишел хемулями — впереди, позади, повсюду.