Опасный любовник

                Лица мужчин были открыты. Я пыталась детально каждого запомнить. И приходила к выводу, что особых примет у них нет. Как на подбор – невзрачные.

             Я продолжала глубоко дышать. Помалкивала.

****

              Паника – вещь неконтролируемая. Я вот впервые в стрессовой ситуации. Самое страшное в моей жизни – сдача экзаменов выпускных и вступительных. И Каспер Рок, который меня на плечо прилюдно повалил.

               Вот и все мои переживания за целую жизнь.

              Даже когда мама умерла, я не сильно переживала. Всё потому что она со мной предпочитала не общаться, скинув на гувернанток, как только представилась возможность.

             А здесь такое!

           Как справиться?

             Эмоции выходили из-под контроля, я их как разбегающихся тараканов обратно в банку собирала.

             Но, как вода, вытекало из моих пальцев самообладание.

      Самое неприятное -  вспомнила с трудом, что нужно сделать. Напряглась всем телом, а потом резко расслабилась.

           – У неё астма, наверно, – обеспокоенно сказал один из мужиков. – У моей матери такая хрень. Задыхается. Нельзя на неё мешок.

           – Помалкивает и ладушки, – ответил мужчина с переднего сидения пассажира.

          И тут я замерла.

            Справа от нас мелькнул золотой купол. Крест и сотовая вышка. Мы были здесь проездом лет пять назад. В то самое время, когда Алексей пригласил нас с мамой переехать к нему жить. Тогда мама сильно возмутилась, как можно было так вид деревни испортить. Рядом с древним храмом установить вышку.

           Название деревни…

            Я его вспомнила! Болотное название.

            И не дала панике овладеть собой.

             Ну, узнала я, где нахожусь. И что с этим делать?

            Телефон.

              Любой ценой достать телефон и позвонить. Но не в полицию.

              Машка со своими гиблыми стереотипами имела на меня влияние, как бы я не сопротивлялась.  А в Машиных дремучих убеждениях – полиция ничего не делает, а суды продажные.

                И тут я поняла, что не знаю наизусть ни одного телефона...

           Девяносто три, пятнадцать, семь и двадцать. Мой оператор.

             Каспер единственный кому я могу позвонить.

             Но будет ли он беспокоиться за меня?

             Он же ненавидит отца.

****

               Машина остановилась у высокого забора из сплошного металлопрофиля зелёного цвета. Лаяли собаки.

              Самого дома не было видно. Он оказался старым и одноэтажным. Длинный такой барак, занимающий почти весь участок. Крыша шиферная, окошки покосившиеся. Топились печи.

Ворота открылись, и машина въехала во двор.

              Кроме дома имелся сарай, баня и что-то вроде хлева, но без скота. Снег был утоптан хорошо. Собаки срывались с цепей, кидались именно на меня.

               Меня протолкнули в дверь дома. Там было мрачно и пахло очень старым, замшелым бытом. Как и положено, в бараке: вонял туалет, тянуло плесенью и с кухни жареным мясом.

               Мужчина впереди был коренастым со смуглым лицом, что хранило отпечатки какой-то болезни, похожей на оспу. Часть лица рябая, в ямках.

                Он зашёл в дом. Извлёк из внутреннего кармана телефон и позвонил кому-то. Дёрнул меня, чтобы я сняла дублёнку.

               Я медленно стала расстёгивать крючки. Телефон в руках мужчины не был блокирован. Код он не снимал. И после короткого разговора, телефон отправился во внутренний правый карман чёрной куртки с серым мехом на вороте.

             Вот он – телефон.

              Но как получить его было непонятно.

               Вешалка висела у входной двери, всё остальное помещение было кухней с печью, на которой свистел чайник, и жарилось что-то вкусное.

          Меня толкнули дальше. За занавеской в межкомнатном дверном проёме оказалась маленькая гостиная. Пол был кривой, на нём лежал красный палас. Меня за плечо усадили на старый диван.

             Всё было таким доисторическим, что я вначале с любопытством глазела вокруг.

               Из гостиной была дверь в смежную комнату. У стены, что прилегала к печному стояку, грелся один из похитителей.

                  Мужчина со смуглой кожей взял на столе с белой скатертью пульт и включил мне коробочку-телевизор.

                Вначале он остановился на детском канале. Взглянул на меня и передумал, нашёл модный канал, где в течение часа ходили по подиуму кости в дизайнерских шмотках.

            Живот мой предательски гудел. Я не завтракала, а время было обеда.

              Но похитители оказались очень внимательными. И скоро мне в руки всунули тарелку с тушёной картошкой. Утолила я голод парой ложек, потом держала тарелку на коленях и потерянным взглядом смотрела в телевизор.

               Тихо, как мышка поскреблась, попросилась у одного из мужчин в туалет.

                 Проводили.

                 Я подумала, что если завалиться и упасть у вешалки, то можно попытаться выхватить телефон из внутреннего кармана куртки. А потом, как и куда, видно бы было.

                Продрогла в холодном коридоре. В туалете тоже было не жарко. В дырку в полу задувало морозным ветром. Обожгла попу холодом и вышла обратно.

         – Руки вымыть, – тихо сказала я взрослому мужчине, и тот привёл меня обратно на кухню, где с другой стороны вешалки был умывальник.

           Руку протяни, телефон достань.

            Но за мной следили.

              Пришлось ещё час сидеть на диване.

           Мне ничего не говорили, ничего не предъявляли. И руками меня не трогали.

           Мне нужно было завести разговор. Но эта не та ситуация, где стоило блистать своими знаниями по гороскопам. Скорее наоборот - невинно глядеть своими голубыми глазёнками и хлопать ртом. Так можно расслабить похитителей.