Против воли глаза ее наполнились слезами. Элеонора в бешенстве развернулась и вихрем влетела в гостевую спальню, захлопнув за собой дверь.
Она сердито утерла слезы. Элеонора и сама не знала, отчего плачет – от злости на лорда Нила или печали из-за утраты медальона, однако прослезиться у него на глазах – что может быть унизительнее? Элеонора не желала, чтобы лорд Нил решил, будто одержал над ней победу.
Она сняла халат и швырнула его на стул. До сих пор никому не удавалось вывести ее из себя так, как лорду Нилу. Она не выносила этого человека. А еще труднее было выносить то, что он считал ее подлой, коварной женщиной.
Вдруг в дверь постучали, Элеонора обернулась и увидела, как в комнату входит Энтони. Его появления она никак не ожидала.
– Что, черт возьми, вы здесь делаете?! – рявкнула Элеонора.
– Очевидно, лезу в берлогу к разъяренной львице, – с нерешительной улыбкой пошутил тот и сделал еще несколько шагов вперед. – А если серьезно, я хочу принести извинения.
Элеонора вскинула брови. Она готова была услышать что угодно, но только не это.
– Вы подверглись нападению грабителя, будучи в моем доме. Я виноват в том, что не сумел обеспечить своей гостье безопасность. Моя досада не может служить оправданием, я совершенно недостойным образом вышел из себя и позволил себе забыться.
Элеонора заметила – Энтони не сказал, что на самом деле вовсе так не считает.
– Прошу прощения за оба моих проступка, – завершил объяснение Энтони.
– Извинения приняты, – ответила Элеонора. На душе у нее стало чуть спокойнее. – Вы же не знали, что пригласили в свой дом женщину, за которой по пятам следуют воры.
– Стало быть, вы согласны, что в ваш дом проник тот же самый мужчина? – уточнил Энтони, остановившись напротив нее.
Элеонора со вздохом кивнула:
– Остальные версии еще абсурднее. К тому же очень сомневаюсь, что преступник – вы или Дарио… Тот человек был полностью одет.
На этот раз покраснел Энтони:
– Извините за неподобающий вид. Когда вы закричали, я… мне показалось, что медлить нельзя…
Элеонора чуть улыбнулась, довольная, что ей удалось смутить лорда Нила.
Несколько секунд они молча стояли друг напротив друга. Наконец Энтони тихо произнес:
– Мне очень жаль, что ваш медальон пропал.
– Он был мне очень дорог, – не в силах скрыть печаль, проговорила Элеонора. – Это подарок Эдмунда на прошлое Рождество. Внутрь был вложен его портрет, другого у меня не осталось.
Элеонора отвела глаза, чувствуя, как снова подступают слезы.
Энтони протянул руку и, взяв ее за подбородок, медленно повернул к себе. Элеонора застыла, глядя на него почти с угрозой. Пальцем Энтони смахнул слезинку, покатившуюся по ее щеке.
– Вы ведь любили его? – тихо спросил он.
Элеонора отстранилась и сделала шаг назад:
– Ну конечно любила. Эдмунд был чудесным человеком. Гением. Он был такой добрый и мягкий, и мне он был очень дорог. Похоже, вам трудно в это поверить, но…
– Нет. Я вам верю. – Энтони взял ее за запястье, будто не хотел, чтобы она уходила. Несколько бесконечных секунд он вглядывался в ее лицо. Высокая стройная фигура Энтони напряглась, в глазах будто горело пламя, и все это в нескольких сантиметрах от нее.
Элеонора вспыхнула, у нее перехватило дыхание, а рука Энтони будто обжигала кожу.
– Такими же словами говорят о любви к братьям, – хрипло произнес Энтони. – А как же страсть? Испытывали вы к нему страсть?
Элеонора будто приросла к месту, глаза ее засияли.
– Считаю, что это чувство сильно переоценивают.
– В самом деле? – пробормотал Энтони.
Взгляд его потемнел, и Элеонора поняла, что он собирается ее поцеловать. Нельзя этого допустить, подумала она. Нельзя позволять желанию затуманить рассудок, ведь этот мужчина не любит ее и даже не уважает.
Энтони притянул Элеонору к себе и наклонился, чтобы дотянуться до ее губ. Свободной рукой Элеонора уперлась Энтони в грудь, собираясь оттолкнуть его, но, едва прикоснувшись, в страстном порыве сжала в кулаке ткань его рубашки. Поцелуй Энтони был горячим, требовательным и будил чувства, о существовании которых Элеонора и не догадывалась.
Энтони обхватил ее руками и с силой притянул к себе. Элеонора обняла его за шею, прижимаясь крепче. Ее будто охватила лихорадка, так сильно она ощущала жар, головокружение, слабость. Элеонора знала, что поступает неправильно, однако остановиться не могла. Обычно такую невозмутимую и благоразумную, Элеонору охватило жадное влечение, кровь в ее венах словно превратилась в жидкий огонь.
Энтони издал низкий утробный звук, и его с ног до головы сотрясла дрожь. Его руки спускались по ее спине, скользили по ягодицам, потом снова поднимались выше, гладя и лаская ее. Нескромные прикосновения ошеломили Элеонору, но в то же время от низа живота по всему телу волнами разлилось желание. Элеонора сознавала, что сейчас самое время возмутиться, однако чувствовала только страстный жар. Возмущаться не хотелось вовсе – наоборот, Элеонора желала почувствовать его руки везде.