Опасный мужчина

Как приятно снова выйти в свет, подумала Элеонора и вплыла в двери оперы, опираясь на руку Дарио. С грустью она вспомнила об операх, которые они с сэром Эдмундом слушали вместе, однако в этих воспоминаниях нежности было больше, чем боли. Только сейчас Элеонора поняла, насколько за эти полгода почти полного затворничества соскучилась по этой живой, бурлящей атмосфере. На секунду Элеонора замерла, впитывая шум и суету толпы, блеск украшений и обильное богатство парчи, бархата, атласа и шелков всех существующих цветов, от целомудренно белых платьев дебютанток до ярких нарядов замужних модниц.

Сама Элеонора вновь решила соблюсти полутраур и облачилась в элегантное вечернее платье из атласа, черное с белым, на шею повесила кулон из бриллиантов, прозрачных и сверкающих, будто лед, и в темных волосах ее тоже были бриллианты. Еще до того, как она услышала восхищенные восклицания Дарио, Элеонора знала, что выглядит замечательно, и невольно желала, чтобы сегодня в опере был лорд Нил и увидел ее во всем великолепии. Тогда он поймет, что ее не способен запугать ни он, ни кто-либо другой. С самодовольным удовлетворением Элеонора подумала, что сейчас лорду Нилу вредно было бы на нее любоваться – у бедняги слишком участился бы пульс.

Элеонора напомнила себе, что решила ехать в оперу совсем не за этим. Велика вероятность, что Энтони там не будет. И она вовсе не ожидает его увидеть, подумала Элеонора, обводя взглядом огромное фойе.

Когда они с Дарио поднимались по мраморной лестнице и шли к ложе, Элеонора ловила устремленные на них взгляды. Несомненно, они составляли эффектную пару. Дарио смотрелся весьма привлекательно в черном вечернем костюме и белой рубашке, со снежно-белым галстуком, в центр которого была приколота кроваво-алая рубиновая брошь размером с подушечку большого пальца Элеоноры. А то, что в Дарио безошибочно угадывался иностранец, привлекало к нему еще больше внимания.

Разумеется, сплетни теперь будет не унять. В качестве супруги сэра Эдмунда Элеонору неохотно допустили в высший свет, однако Элеонора была уверена, что так и не стала одной из них и никогда не станет. Несомненно, найдутся те, кто осудит ее за отказ от полного траура спустя всего полгода. А лорд Нил и его сестра подкинут дров в огонь.

Они с Дарио устроились на своих местах, и Элеонора достала театральный бинокль, чтобы посмотреть на других зрителей, – так здесь делали все. Элеонора увидела безнадежно чопорных Колтон-Смитов – ту самую пару, вместе с которой она плыла из Италии в Англию. Они стояли в ложе напротив и беседовали с мужчиной средних лет, который показался Элеоноре смутно знакомым. Приятной наружности, с темными глазами и строгим, аскетичным лицом, черные волосы серебрятся на висках.

Взгляды Колтон-Смитов были обращены на нее, и, встретившись глазами с Элеонорой, мужчина приветственно поклонился. Элеонора кивнула, предвидя, что в антракте они непременно пожалуют в ее ложу.

Элеонора повернулась к Дарио, чтобы рассказать ему о Колтон-Смитах, однако тот уже разглядывал их, внимательно прищурившись.

– Вы разве знакомы с мистером и миссис Колтон-Смит? – с легким удивлением спросила Элеонора.

– Миссис Колтон-Смит? Вы об этой женщине в платье неудачного оттенка? – спросил Дарио. – Как он называется по-английски?

– Цвет ужасающий, – согласилась Элеонора. – Кажется, это красно-коричневый. Да, он редко кому идет. Ее зовут миссис Колтон-Смит, а лысый джентльмен рядом с ней – ее муж. Мне показалось, вы их узнали.

– Да, кажется, где-то видел, но я с ними не знаком. Однако имею несчастье знать их собеседника. Алессандро Монкари, графа ди Граффео.

– Ах вот как.

Элеонора слышала это имя. Дарио был одним из молодых и пылких неапольских интеллектуалов, мечтающих о более демократическом правительстве для своего города-государства, а также стремящихся к созданию единой Италии взамен горстке мелких государств. Граф ди Граффео же, напротив, принадлежал к группе консервативных аристократов, поддерживающих неапольского короля и нынешнее правительство.

– Мерзавец, – с горечью произнес Дарио и крепко сжал губы.

Элеонору несколько удивил его пыл. Она и не предполагала, насколько глубоко, оказывается, Дарио предан делу продвижения демократии и объединения Италии.

Дарио заметил выражение ее лица и выдавил улыбку:

– У нас с ним расхождения по многим вопросам.

Элеонора, слышавшая немало их с Эдмундом дискуссий о политических проблемах королевства Неаполь, чуть улыбнулась:

– Да, знаю. Эдмунд тоже не любил этого человека.