Опасный обольститель

Даже если бы Женевьева этого не сказала, Бенедикт и так бы понял, как она этого ждет. Достаточно было взглянуть на ее блестящие от восторга глаза и лихорадочный румянец, проступивший на бледных щеках.

Приглашая ее на обед, он преследовал двойную цель. С одной стороны, провести вечер с удивительной женщиной, которая с каждым днем ему нравилась все больше и больше. С другой — дать понять негодяю, обидевшему Женевьеву, что, в случае чего, за нее есть кому заступиться.

…Бенедикт понимал, что Женевьеве трудно с больной рукой справиться со столовыми приборами, и потому решил помочь. Как только они сели за стол, он тут же приступил к делу. Поддев на вилку кусок лосося, протянул ее к самому рту Женевьевы. Но, кажется, она нисколько не оценила его стараний.

— Перестаньте! Не нужно обходиться со мной как с маленьким ребенком! — возмутилась она, скрывая смущение. — Не стоит меня кормить. Я спокойно справлюсь сама. Что о нас подумают окружающие? Неужели вы не понимаете, что это выглядит двусмысленно.

Она была права. Все сидящие за столом, в том числе и принц, уже обратили на них внимание. Но Бенедикта это нисколько не смущало, он продолжал ухаживать за ней.

В столовой принца стояло полдюжины больших столов. На обед собралось около ста человек. Гости громко переговаривались между собой, в зале стоял невообразимый шум. Слова Бенедикта подтвердились: на обеде у принца мало кто соблюдал приличия. Несколько влюбленных пар практически открыто ласкали друг друга. И это были не невинные поцелуи и объятия, а любовные игры, которыми обычно занимаются в спальнях, а не на званых обедах.

Принц бросал на них странные взгляды. Бенедикт понимал, что происходит, неплохо зная принца. Хотя за последние несколько лет тот постарел, располнел и подурнел, однако все еще был не лишен обаяния и мог нравиться дамам. Он оставался таким же любвеобильным, как и в юности, и не упускал возможности соблазнить хорошенькую женщину.

Бенедикт заметил, что красота Женевьевы привлекла принца с первого взгляда. Неудивительно. В этот вечер она была чудо как хороша. Бледно-лимонное платье очень шло ей.

— Ну и пусть смотрят. Какое нам до них дело? — Бенедикт продолжал заботливо кормить Женевьеву.

Обед в Карлтон-Хаус поразил и даже испугал ее. Публика была крайне неоднородной. Некоторые гости вели себя достаточно странно, а иные и вовсе откровенно вызывающе.

Карлтон-Хаус оказался не таким большим, как представлялось Женевьеве. Но комнаты, включая зал, в котором они обедали, были очень дорого обставлены. На взгляд Женевьевы, обстановка была чрезмерно пышной. Но она отметила, что у принца хороший вкус, и потому все смотрелось очень изысканно. Стены столовой были увешаны картинами. Судя по всему, принц разбирался в живописи. Столы были в форме пирожных, что придавало залу какой-то сказочный колорит. Столовую ярко освещала огромная люстра. Кроме того, на каждом столе стояло по нескольку свечей. Посуда и хрустальные бокалы ослепительно сверкали в этом ярком свете. Да, принц действительно ни в чем себе не отказывал.

Обстановка и богатое убранство комнат привели ее в восторг. Тем не менее поведение гостей смущало и даже пугало. Среди приглашенных были представители высшего света и люди из более низкого сословия. Некоторые мужчины не умели вести себя прилично в присутствии дам. Впрочем, многие дамы тоже забыли о приличиях. Некоторые пришли в очень открытых или почти прозрачных платьях, порой их груди были выставлены на всеобщее обозрение. Женевьеву такое поведение возмущало и даже шокировало. Эти женщины не имели права называться леди. Среди гостей Женевьева узнала нескольких дам из высшего общества, которых она встречала на балах и в гостиных. Они находились не в обществе своих мужей, а с незнакомыми ей джентльменами. Женевьева подозревала, что это их любовники.

Но вместе с тем она еще никогда не видела стольких представителей высшего общества, собранных в одном месте. Правда, их манеры сейчас разительно отличались от тех, которые она привыкла видеть. На других светских мероприятиях они вели себя гораздо более сдержанно и уж точно не позволили бы себе столь откровенно пускаться в любовные игры у всех на виду.

Что же касается самого принца… Судя по всему, приличия тоже мало волновали его. Когда Бенедикт представил ему Женевьеву, принц, как и подобает воспитанному человеку, поцеловал ей руку, но продлил поцелуй гораздо дольше, чем того требовала обычная вежливость. В его глазах промелькнуло неприкрытое вожделение. Чувствовалось, что Женевьева взволновала его как женщина, но настоящий джентльмен никогда бы не проявил таких откровенных чувств к даме, которую видит впервые в жизни. Это был тучный, краснолицый мужчина, уже в возрасте, но все еще довольно привлекательный. Принц не утратил обаяния и прекрасного чувства юмора.

— Кстати, принц сам посоветовал мне заботиться о вас и всячески опекать, — сказал Бенедикт. В его голосе промелькнуло скрытое неудовольствие.

Конечно, принц заметил повязку на руке у Женевьевы и решил показать, что он человек добрый, отзывчивый и сострадательный.