Опасный шарм (СИ)

Но я со вздохом опять влезла в джинсы и футболку. Выходного мне не давали, значит, я должна, как обычно, следить за ребёнком, играть с ним. Возможно, придётся снова бегать по площадке и забираться на пиратский корабль. В джинсах это делать удобнее всего.

— Максим Николаевич, мы готовы, — сообщила я, когда мы с Серёжкой спустились в холл. В одной руке я держала нашу прогулочную сумку с игрушками, салфетками, запасной одеждой, а другой сжимала ладошку ребёнка.

Малыш подпрыгивал от возбуждения.

— Папа, мы готовы! Пойдём на корабль?

— А я хотел предложить покататься на пони. Как ты на это смотришь, Серёж?

— А-а-а-а-а! О-о-о-о! У-у-у-у-у! — завопил мальчуган.

Сомнений не оставалось: идея очень ему понравилась.

До конноспортивного комплекса мы добирались целый час. Устроились втроём на широком заднем сиденье, Серёжка — в центре, взрослые по бокам.

Сначала я чувствовала себя скованно в присутствии родителя. А вдруг малыш снова начнёт капризничать, и я не смогу его успокоить? А если упадёт? А если его продует? Погода была очень коварной: яркое весеннее солнце и ледяной ветер…

Чтобы малыш не скучал, по дороге я затеяла игру. Сначала мы считали красные автомобили, потом — зелёные. Ещё разбирались, на что похоже то или иное облако, и придумывали про них истории.

Боялась, что Максим Николаевич достанет телефон и окунётся в работу. Но он проявил себя молодцом: тут же подключился к нашим играм. Серёжка был в экстазе.

А в клубе новое развлечение — малыша усадили на пони и повезли кататься. Мы с боссом стояли, опёршись о деревянные перекладины изгороди, и следили за нашим всадником.

— Яна, хочу сказать, что решил сократить твой испытательный срок до десяти дней. Считай, что вчера он закончился, — сообщил Максим Николаевич.

Я открыла рот, похлопала ресницами и невольно издала странный звук, похожий на кряканье. Наверное, лицо у меня было изумлённым, так как Мельников улыбнулся:

— Ты же подписала договор, Яна. Неужели ты его не прочитала?

— А там было что-то про испытательный срок? — прошептала растерянно.

— Конечно.

— Видимо, на меня такое впечатление произвела сумма компенсации, что остальные условия растворились в тумане, — искренне призналась я.

— Впредь читай, что подписываешь, Яна!

— Да-да, конечно… Надо бы… Спасибо, что решили скостить испытательный срок.

— Насколько я понял, кроме сына Ирины Витальевны, других воспитанников у тебя не было?

— Ещё с дочкой подружки нянчилась. И это весь мой опыт.

— Опыт небольшой, но весьма продуктивный. Ты научилась ловко управляться с детьми.

— Да. Просто очень люблю малышей. Наверное, они это чувствуют.

— Яна, раз ты остаёшься с нами, хочу узнать о тебе побольше. Расскажи о своей семье, о городе, где выросла, об учёбе.

— Максим Николаевич… Так вы сами всё уже выяснили. Всю мою биографию. Без этого вы бы меня к ребёнку не подпустили.

— Безусловно. Но то, что мне известно, это сухие факты: даты, фамилии, номер школы, название колледжа, адрес пекарни, в которой ты работала…

— Ой, вы и про пекарню знаете?! Ну, ничего себе! Крутая у вас служба безопасности, Максим Николаевич.

— Да, парни неплохие. Два года назад я полностью поменял команду.

Мгновенно поняла, о чём идёт речь, и по спине побежал холодок… Видимо, Мельников считал, что предыдущая команда была причастна к трагедии, произошедшей с его дочкой.

Не уследили, не справились…

— Яна, а была ли такая сильная необходимость сразу после школы устраиваться на работу в пекарню?

— Угу. Деньги были нужны. Подруге помогала с дочкой, памперсы для моей крестницы покупала. Да и самой ходить оборванкой не хотелось…

— А твоя мама что же?

— Моя мама… Её всегда больше волновали поклонники и сиюминутные удовольствия, чем единственная дочь! — с болью призналась я, но тут же осеклась и испуганно зажала рот обеими ладонями.

Господи, что я творю! Разве можно жаловаться на маму — да ещё почти незнакомому человеку!

— Нет, она хорошая! Пожалуйста, не думайте о ней ничего плохого! Она красивая, яркая…

«И мне всегда так не хватало её любви, внимания, заботы…» — мысленно добавила с горечью. Но спасибо, что мама была рядом целых восемнадцать лет, пока я не уехала в Москву. Например, бедному Серёжке такого счастья не досталось…

— А ты похожа на свою мать, Яна?

— Внешне — очень. Но характеры у нас совсем разные.

Удивительно, что бизнесмен обо всём меня расспрашивает и так внимательно слушает. Неужели ему действительно интересно?

— Посмотрите, у нашего наездника такой гордый вид! — засмеялась я.

Некоторое время любовалась малышом, а когда перевела взгляд на Мельникова, обнаружила, что он пристально меня рассматривает.

Смутилась, а потом сердце прошило автоматной очередью: заметила в глазах мужчины такую тоску, от которой ему, наверное, и дышать больно. Поняла, что Максим Николаевич пытается представить, какой сейчас была бы его дочь, если бы не погибла два года назад. Мы же с ней почти одного возраста…

20

ЯНА