Опасный талант

Ее смущение превратилось в недоумение, когда в банкетный зал без объявления зашли двое королевских гонцов. Пройдя на виду у гостей к почетному возвышению, где сидели молодые, оба остановились возле Грейс. Один из них осведомился:

— Вы Грейс Пенуорт?

Герцог, поднявшийся со своего места, окинув наглецов надменным взглядом, бросил:

— Вы желаете говорить с моей женой ее светлостью герцогиней Станденской?

— Да, ваша светлость, — ответил гонец, не извинившись за вторжение. — У нас имеется ордер на ее арест. Герцогиня должна следовать за нами.

Отец Грейс с не свойственной ему живостью вскочил на ноги.

— Но это не укладывается ни в какие рамки. Мы празднуем свадьбу. Я думаю, вы можете подождать до завтра?

— Когда невеста и ее герцог убегут из страны? — возразил гонец. — Едва ли это возможно, сэр, — и, сурово посмотрев на Грейс, у которой от его взгляда по спине побежал холодок, сказал ей:

— Будьте так любезны, сударыня.

— Хорошо. Если вы уверены, что вам нужна именно я, — ответила Грейс слабым от страха голосом, поднимаясь на ноги. — Я в вашем распоряжении.

Обняв ее за талию, Станден повернул Грейс к себе лицом. Встретившись с его решительным взглядом, она услышала слова, сказанные мягко, но уверенно:

— Грейс, я горы сверну, чтобы вернуть тебе свободу.

Повернувшись к королевским гонцам, он сказал им:

— Не обижайте мою жену, господа. Мы обвенчались совсем недавно, и я не могу легко смириться с тем, что ее так скоро отнимают у меня.

Стражники нахмурились, словно соизмеряли озабоченность герцога безопасностью жены с произнесенной им угрозой. Затем старший кивнул, говоря:

— Мы будем защищать ее светлость от всех возможных опасностей, пока она находится под нашим надзором, ваша светлость.

Получив от стражников эти заверения, Станден помог Грейс спуститься с возвышения и проводил до большого холла, в то время как офицеры шли по обеим сторонам. Когда Грейс шла к выходу из банкетного зала, она чувствовала, что взгляды всех присутствующих устремлены на нее, опасаясь, что опозорит мужа перед гостями, если вдруг с ней случится истерика или она упадет в обморок раньше, чем они выйдут в коридор.

— Прежде чем заключить тебя в Тауэр они, по всей вероятности, доставят тебя в Хорс Гардс, — сказал Станден, накидывая на ее дрожащие плечи синюю бархатную накидку. — Помни, что я всегда с тобой, дорогая моя, — сказал герцог, целуя ее в лоб.

— Да, — прошептала она, прижимаясь к нему. — Я знаю, что мы будем вместе на небесах.

— Не истязай себя, — предупредил он, сжимая ей руки и пристально глядя в глаза. — Ты веришь мне, Грейс?

— Всем сердцем, Алан.

— Тогда отвечай правдиво на вопросы членов Совета, но знай, когда следует хранить молчание, — сказал он и тряхнул Грейс, когда она не сразу кивнула в ответ.

— Хорошо, — наконец вымолвила девушка.

— Я не могу пойти с тобой, — сказал герцог, еще раз прижимая ее к себе и целуя в последний раз перед тем как передать в руки королевских гонцов. — Но я предоставлю тебе своего адвоката для защиты. И мы навестим тебя в Тауэре.

17

Королевские гонцы посадили Грейс в шестиместный закрытый экипаж и доставили в Уайтхолл, где она была помещена в темную душную комнатушку без окон, которая по размерам была чуть больше кладовки. Едва она попала в свою тюрьму, как тотчас же ощутила висящую в воздухе густую мрачную обреченность, и в душу начал закрадываться удушливый страх, но ее поддерживала любовь и вера в обещание мужа.

И вот, когда она находилась в ожидании чего-то, на ум ей пришел совет отца творить молитву всегда и при любых обстоятельствах. Впервые в жизни она не знала, о чем просить Всемогущего, сомневалась даже, имеет ли она право обращаться к нему с просьбой. Мольба о свободе казалась ей кощунственной, ведь ее обвиняли в подстрекательстве граждан против своего правительства. Поэтому она просто попросила помощи, сочувствия, мужества, и просила справедливости.

Внезапно она ощутила такой несказанный покой, что не могла себе объяснить его происхождение. В этой темной яме она больше не была в одиночестве, и что бы ни случилось, она знала, она никогда не будет одна.

Когда, наконец, лязгнули засовы и Грейс из своей темной тюрьмы попала в ярко освещенный зал заседаний Совета, следователи, похоже, были изумлены, ибо ожидали увидеть сломленную, плачущую женщину, умоляющую о пощаде.

Пройдя в глубь огромного зала, она остановилась перед суровыми членами Совета, один из которых насмешливо проговорил:

— Мне сказали, что можно вас поздравить со знаменательным событием.

Свободно сложив руки на груди, Грейс спокойно ответила:

— Благодарю вас, милорд.

В ответ она услышала раздраженное:

— Для человека, которому предъявлены столь серьезные обвинения, вы держитесь чересчур нагло.

Сказав это, член Совета пошуршал бумагами, лежащими перед ним на столе.

— Просто я уверена, что вы признаете меня невиновной в соответствии с английскими законами, — ответила она. — Затем, открыто демонстрируя спокойствие, спросила:

— Будьте так добры, сообщите мне, что же я такого, как предполагается, совершила?