Опасный цветок

– Кстати, доказать, что эти лихие парни имеют какое-либо отношение ко мне, вам тоже вряд ли удастся, – обстоятельно продолжал Шанхай. – Все, что меня с ними роднит, – их частые посещения клуба, который по неведомой мне причине объявили моей собственностью. Но насколько мне известно, желание проводить свободное время в увеселительных заведениях пока еще не приравняли к тяжкому преступлению.

Услышав это, я мысленно ухмыльнулась. Ошибаешься, голубчик! Еще как приравняют! Из рассуждений Шанхая я уяснила, что он понятия не имеет о роли Карины в организации его ареста. Как не подозревали о ней и те самые лихие парни. Между нами говоря, особой лихости я в них не обнаружила, их бойцовские качества вполне соответствовали их же интеллектуальным способностям. Именно из-за нелепой путаницы в женских именах эти бравые молодчики и оказались в поле зрения правоохранительных органов. Однако Шанхаю, конечно, виднее, кого набирать в свой отряд. Я мимолетно припомнила неприкрытый животный страх в глазах своих горе-похитителей, когда мне так и не удалось вытянуть из них информацию о Шанхае и его отношении к «Осколкам страсти».

– Мне весьма досадно, что моя поездка сорвалась столь малоприятным образом, – продолжал благодушно разглагольствовать Шанхай, не подозревая о моих неутешительных выводах. – Однако вскоре истина будет восстановлена, и я наконец смогу продолжить мое прерванное путешествие. Я, конечно, мог бы потребовать компенсацию, а заодно и подать в суд по поводу возмещения морального ущерба, однако, будучи человеком по природе своей незлобивым и мягкосердечным, я не стану этого делать.

Шанхай, упивавшийся самолюбованием, не заметил насмешливых улыбок, которыми мы обменялись со следователем. Однако это обстоятельство не ускользнуло от внимания его адвоката, который беспокойно заерзал. Опытный юрист моментально сообразил: в деле его подзащитного все складывается далеко не так радужно, как он рассчитывал в самом начале. И лишь самодовольно улыбающийся Шанхай по-прежнему ничего не замечал.

Я же с сожалением поняла, что больше мне здесь делать нечего. Больше Шанхай не мог бы предоставить мне каких-либо сведений о гибели Камиллы Шальновской, даже если бы был не прочь помочь мне. Мое профессиональное чутье безошибочно подсказывало, что глубокоуважаемый Эдуард Арнольдович действительно не имеет отношения к этой трагедии. Пришла пора предоставить следователю выполнять свою работу, а мне здесь делать больше нечего. Искренне поблагодарив следователя, я попрощалась со всеми присутствующими и покинула кабинет.

– Ну как, удалось что-нибудь выяснить? – спросил спешивший мне навстречу Кирьянов, окинув меня встревоженным взглядом.

– Да, Володечка, спасибо тебе, – ответила я, решив не разочаровывать Кирю, хотя выяснить что-нибудь существенное у меня не получилось.

Подполковник довольно улыбнулся, а я добавила:

– Поздравляю с успешной операцией.

Киря замахал на меня руками:

– Ну тебя, Татьяна! Не сглазь!

Я только улыбнулась и покачала головой. Ох уж этот Киря со своими суевериями. Однако улыбка тотчас сбежала с моего лица, едва я попрощалась с Кирьяновым. Себя-то мне было поздравить по-прежнему не с чем.

Мне не оставалось ничего другого, как вернуться домой и хоть немного поспать, пока предрассветный час не успел перейти в привычное будничное утро с его неизбежной суетой и планами на предстоящий день. Я с грустью подумала, что сейчас не могу себе даже сказать «Я подумаю об этом завтра», подобно главной героине романа «Унесенные ветром». У меня-то это самое завтра уже наступило.

Глава 8