Опасный водоворот

Фараго пришел в ярость, увидев на полу до неузнаваемости изуродованное тело Хидвеги. Из рассеченного черепа майора струйкой сочилась густая кровь. Этот идиот Шувегеш выбил майору левый глаз, а затем забил его до смерти, стоило только Фараго сказать, что именно этот авош застрелил Моргуна. «И зачем я вышел из комнаты как раз в это время… — подумал Фараго. — Однако майор еще жив…»

— Скотина! — заорал Фараго на Шувегеша. — Что ты натворил? Как к тебе приказал? А?

— Я ему кишки вымотаю! — и бандит пнул изуродованное тело. — Собака, моего лучшего друга, Моргуна, убил!

— Оставь его! — рявкнул Фараго, и Шувегеш отошел в сторону.

«Что же делать? — думал Фараго, шагая по комнате. — На этом свете Хидвеги уже не жилец. Так что нет смысла что-нибудь обещать ему… Значит, надо только понадежнее спрятать его. Но куда? Чтобы никто не нашел? Живым оставлять нельзя…»

— Шувегеш! — сказал он своему подручному. — Этого человека именем революции мы присуждаем к смертной казни. Приговор ты приведешь в исполнение, а труп уберешь, чтобы и следа не осталось. Лучше всего, если ты сожжешь в котельной… Вот там, в конце коридора. Понял? Я помогу тебе, как только ты покончишь с ним.

Шувегеш недовольно поморщился. Ему не очень понравилось поручение Фараго.

— Что я вам, палач, что ли?.. — буркнул он. Заметив колебания подручного, Фараго поспешил подогреть его ненависть:

— Видел бы ты, как он разделался с Моргуном… Надо отомстить за его смерть. Бедняжка Моргун, он так хотел жить! А из-за этого пса он не дожил до дня нашей полной свободы…

— Моргун, друг, ты погиб от руки этого гада!

Шувегеш больше не колебался. Взяв автомат, он склонился над лежавшим без сознания майором…

Он хотел дать один выстрел, но раздалась короткая очередь.

Тетушка Брукнер чуть живая добралась до дому. Положив хлеб, она тяжело опустилась на стул. Лицо ее было мокрым от пота. Много насмотрелась она на своем веку, но такого видеть не приходилось. Человека повесить за ноги и поджечь… А толпа! Звериный хохот, ликующий женский смех…

Тетушка Брукнер вытерла со лба пот. Как бы ни провинился человек, но так мучить его все равно нельзя… Какой ужас!

Сдерживая рыдания, женщина запричитала:

— Йожеф, где ты? Господи! И эта девчонка тоже бродит неизвестно где! До чего дожили! Вместо того, чтоб сидеть в лихой час дома, еще ходят куда-то… Здесь их никто не тронул бы! Все равно русские вернутся. Неправда, что они ушли. Не может быть… А пока Йожи мог бы отсидеться дома! Старый человек… И где мне искать дочь? Сейчас же пойду искать Эржи! Вот только отдохну чуточку и пойду. Куда? Не знаю, хоть на край света. И как та уличная шлюха плевала на бедняжку, которого повесили! Ужас!..

Тетушка вспомнила, как озверелая толпа чуть не набросилась на нее, когда она сказала: «Не бейте его!»

Хорошо, какой-то молодой человек заступился. Но как бы теперь его не повесили! Жаль, нет Лаци. Он бы показал этим палачам! Где он теперь? И за него еще переживай!

— Пойду, — продолжала говорить сама с собой тетушка Брукнер. — Говорят, бои заканчиваются и всех коммунистов, которые сопротивлялись мятежникам, будут казнить, как тех, на площади Республики. И Йожи об этом не знает. Надо предупредить его. Если помирать, то вместе. Но русские еще вернутся, нужно просто спрятаться куда-нибудь, переждать… Куда бы спрятать Йожи? Отведу-ка его к младшей сестре в Обуду. Да, туда… А вдруг Йожи откажется ехать? Нет, он не имеет права отказываться! Сначала пойду на завод, — решила тетушка Брукнер. — Потом вместе разыщем Эржи. Но где? Если бы знать, где она теперь.

Встав на больные ноги, тетушка почувствовала, что усталость не прошла. Выпила стакан воды.

«Чего-нибудь поесть надо бы снести Йожи, — размышляла она. — Хлеба, что ли, обжарить в масле с чесночком?»

Тетушка поднялась, и хотя ноги подкашивались от усталости, тревога за семью, стремление во что бы то ни стало разыскать мужа и дочь придали ей сил.

В эту минуту с черного хода постучали.

— Кто бы это мог быть? — вслух спросила она себя. Взглянув через занавеску, она увидела, что у двери стоит Пекари. — Ему-то что нужно от меня?

Брукнер отворила дверь, и на кухню, опираясь на палку, вошел худой, морщинистый старичок. На нем был старый плащ и потертая черная шляпа. Гость покосился по сторонам своими птичьими глазками.

«Ты-то чего испугался? — подумала про себя Юлиш Брукнер. — Неужто даже таким бояться приходится?»

— Доброе утро, госпожа Брукнер! — поздоровался Пекари. — Разрешите мне присесть на минутку. Очень плохо чувствую себя…

— Пожалуйста, — пригласила тетушка Юлиш.

Гость присел на табуретку возле кухонного стола, снял шляпу, отчего его лысая головка стала еще меньше.

— Скажите, госпожа Брукнер, ваш муж дома?

— Нет, не знаю даже, где он, — соврала хозяйка.

— А когда обещал вернуться?

— Не знаю. Вы по какому делу-то?